Целоваться с Авелин

Название: «Целоваться с Авелин»
Фэндом: Dragon Age 2
Персонажи: Авелин, ж!Хоук
Рейтинг: PG-13
Категория: джен, фемслэш
Жанры: повседневность, hurt/comfort, пропущенная сцена
Размер: драббл, 1 страница
Статус: закончен
Примечание: написано по заявке VI-DA-4 Авелин/ж!Хоук "Все еще не можешь забыть Уэсли?", желательно А-
ficbook, one-line

«Целоваться с Авелин»

Целоваться с Авелин

    Старинный долийский щит лежал на столе, словно тушка мёртвого животного. Авелин смотрела на него исподлобья, как на выловленного из колодца головореза. Она не ожидала, что Мэриан принесёт ей что-нибудь подобное, а Мэриан не ожидала, что подруга наотрез откажется принимать подарок.
    — Авелин, — нарушила затянувшуюся тишину Хоук. — То, что я подарила тебе новый щит, не означает, что ты должна выкинуть старый. Я вообще не думала, что ты примешь это так близко к сердцу. Ну хочешь, я его заберу? Ты только не обижайся...
    Капитан стражи отвернулась в сторону, скрестив руки на груди. Хоук шагнула к ней, стараясь заглянуть в лицо, спросила тихо:
    — Ты всё еще не можешь забыть Уэсли, верно?
    — Я... нет... То есть да. Извини, Хоук, я не хочу об этом говорить.
    — Столько лет прошло, и ты все держишь это в себе? — Мэриан села на стол рядом с подругой, осторожно прикоснулась к плечу.
    — Авелин. Посмотри на меня. Мор отнял у тебя мужа, у меня — брата и сестру… Нельзя застревать на этом, жизнь же не закончилась. Надо искать в себе силы жить дальше.
    — Я знаю, Хоук... — всплеснула руками Авелин, вскакивая и снова садясь. — Но мне кажется, что я этим предаю его память.
    Она виновато посмотрела на Мэриан, и та со вздохом притянула женщину к себе, обняв и поцеловав в висок.
    — Глупости. Тебе надо научиться расслабляться. Ты же напряжена, как пружина, а это неправильно. Ты же не только капитан городской стражи. Ты же женщина, в конце концов... Слушай, придумала! У меня же бутылка рэдклиффского бренди завалялась... Приходи вечером ко мне? Посидим, поболтаем, будем запивать им тёплое ферелденское печенье, рассказывать неприличные анекдоты, гадать ночью на Песне Света...
    Авелин еле слышно рассмеялась:
    — А утром у нас будет такое похмелье, что Изабелле и не снилось...
    — Придёшь?
    — Как я могу от такого отказаться? Если убийств не будет, приду. Хорошо-хорошо, просто приду, — засмеялась она, увидев комично-строгое выражение на лице Хоук.

    Уходя, Мэриан забыла щит в кабинете. Надо было сделать кучу всего - распорядиться поставить в спальне свежие цветы, испечь печенье, заказать легкие закуски в траттории. И самое важное: раздобыть где-нибудь хоть одну бутылку рэдклиффского бренди!

@темы: Рейтинг - PG, Жанр - Romanсe, Размер - Drabble, Warning - Fluff, Жанр - Missing scene, Жанр - Drama, Сюжет - отношения, фэндом "Dragon Age 2", Hawke (Female), Aveline Vallen, Femmeslash, Gen

---

«Всё бывает в первый раз»

Название: «Всё бывает в первый раз»
Фэндом: Dragon Age 2
Персонажи: Самсон, Мииран
Рейтинг: PG-13
Категория: джен
Жанры: ангст, пропущенная сцена
Размер: мини, 600 слов
Статус: закончен
Предупреждение: упоминается наркотическая зависимость.
Тайминг: до первого акта, до 9:31 Дракона
Саммари: одна из версий предыстории Самсона.
ficbook

«Всё бывает в первый раз»

«Всё бывает в первый раз»

Всё бывает в первый раз.

Например, когда посмотришь в пустые от тоски глаза ученика-мажонка, и вдруг осознаешь, что парень влюбился, всерьёз и надолго. Тогда Самсон в первый раз поймал себя на сочувствии незадачливому мальчишке. И добро бы предмет нечаянной страсти являлся ученицей Круга, или голоногой девчонкой-подёнщицей, или, чем уж Андрасте ни шутит, храмовницей. Всякое бывало: в любви, как на войне, все средства хороши — тут и по любви сходились, и за подарки сговаривались. Тайком, украдкой, зажимаясь по углам и потом отводя глаза при встрече — но хоть так. Нет же, умудрился мажонок втюриться в дочку одного из аристократов.

В тот день Самсон первый раз остановил ученика не ради проверки или чтобы сделать замечание, а просто спросить, отчего тот бродит с видом, будто его одновременно пять демонов уныния терзают? Влез в душу, а потом не знал, что делать. Не хлопать же по плечу со словами: "потерпи, пройдет", когда у парня от слёз сопли пузырями пошли. Флягой поделился заветной, сам не понимая, отчего вдруг накатила такая щедрость. Знал же, что мальчишка пить не умеет (откуда ему?), да и не помогает выпивка в подобных раскладах. А потом стоял возле ворот поместья с крикливым гербом, не понимая, что он забыл в Верхнем городе. Конверт в руке жалобно похрустывал, Самсон его всё складывал и распрямлял, не зная, то ли уйти, то ли дождаться и отдать письмо адресату. Бумага жгла пальцы даже сквозь металл перчатки, так же, как потом жёг шёлковый кошелёчек с мелким серебром, второпях вложенный в его ладонь. Это была не награда, не жалование — взятка, первая его взятка, полученная за простое человеческое участие. Плата за нарушение устава.

Потом передавать письма вошло в привычку. Самсон убеждал себя, что он не делает ничего плохого, просто помогает влюбленным. В любви, как говорится, все средства... И что с того, что конверты становятся всё тяжелее? Его дело оказать услугу нуждающимся в ней людям, получить причитающееся серебро и купить на них немного волшебной пыли из-под полы. Самсону хорошо запомнилась его первая покупка: монетки, прилипшие к влажным от пота ладоням, и странно-торжествующее выражение глаз мага-алхимика, передавшего ему замотанный в тряпку фиал. Было страшно только в первый раз.

Самсон не понял, как так случилось, что его выгнали из Ордена. За что? За помощь магам? Глупо, хоть и не смешно. В назидание остальным? Из чьей-то подозрительности или мести? Впрочем, это его мало заботило, другие мысли крутились в голове. Самсону позарез нужны были деньги — его скудные сбережения таяли на глазах. С трудом накопленные монетки снова липли к влажным ладоням, перед тем, как перейти из рук в руки. Ему не на жизнь нужны были деньги. Сейчас его жизнью были крошечные, потусторонне святящиеся колбочки, без которых мир становился сухим, бесцветным, пресным. Шепчущим. Страшным.

Он не обещал ничего Миирану. Мииран и так прекрасно знал, что вынуждает бывшего храмовника кружить по Нижнему городу, словно брошенного пса, бросал ему подачки, прикармливая, привязывая к Клинкам. Мииран никогда не торопился.

— У меня больше нет заданий для тебя, — сказал он однажды, равнодушно глядя в слезящиеся глаза Самсона. — Но мне нужен человек со связями в определённых кругах. Посредник. Для крайне выгодной сделки с иностранными покупателями.

Намек повис в воздухе, слово шмат духовитой обрези перед носом голодной собаки. В тот день Самсон плюнул под ноги Миирану и ушёл, круто развернувшись на каблуках. Ушёл в ночь, в Висельник, к дешёвым шлюхам, надеясь напиться и не трезветь до тех пор, пока не забудет услышанное.

Он потом вернулся на набережную.

И сделал то, что от него требовалось, получив в обмен на свою совесть туго набитый кошель. Потом делал это снова и снова.

Как оказалось, уговорить мага бежать из Киркволла и привести его на корабль работорговцев было страшно только в первый раз.

@темы: Samson, Рейтинг - PG-13, Статус - закончен, Размер - Drabble, Жанр - Missing scene, Жанр - Angst, фэндом "Dragon Age 2", Сюжет - конфликт, Meeran, Gen

---

«Анора любит Огрена»

Название: «Анора любит Огрена»
Фэндом: Dragon Age
Персонажи: Анора | Огрен
Рейтинг: PG-13
Категория: джен
Жанры: пропущенная сцена, юмор
Размер: драббл, 560 слов
Статус: закончен
Саммари: Написано по заявке.
Таймлайн: После окончания событий "Пробуждения", 9:32 Дракона
ficbook

«Анора любит Огрена»

«Анора любит Огрена»

Королева Анора не носит венца на своих золотистых косах. Её мало заботит мода, по крайней мере, та, которая связанна с импортированием ненужной роскоши из Орлея или Неварры. Благосостояние Ферелдена – вот её каждодневная забота. Ведь консерватизм — не только способ сохранить культурную идентичность, но и неплохая экономия.

Музыка и искусство для неё бессмысленны и скучны. Новоприбывшим художникам будет заказана одна настенная роспись для Денеримского собора, две копии большой книги «Песни Света» святой Джустинии, по три дюжины копий «Великого травника» и «Большого бестиария» Альбехта Верра и составление новой подробной карты дорог Ферелдена. Стране нужны светские учёные. И развитая логистика.

Королеве скучно вечерами. Серый Страж, чьим заботам поручен готовый вспыхнуть мятежом эрлинг Амарантайн, заманил в свой орден её верного генерала Огрена. И не важно, что Страж и Огрен когда-то путешествовали вместе.

Ей не хватает гнома. Его привычки орать с раннего утра, гоняя новобранцев, еженедельных небольших турниров, где наградой служит платок королевы, который выносится победителю на бочонке огреновского эля… Не хватает его докладов, которые приходилось принимать наедине за закрытыми дверьми, — дабы острые словечки гнома не ранили чувствительные уши придворных дам. И самолюбие их мужей.

Так не хватает мужчины, который мог прямо, по-солдатски, рассказать, о чём говорят в казармах, из-за чего в эльфинаже было волнение, почему новоназначенного капитана надо перевести в другой гарнизон и по какому поводу произошла массовая драка между портовыми грузчиками и наёмниками.

Да, генерал Огрен был резок. Был пьяницей. Поговаривали, что он не пропустил ни одной гномьей юбки, за что каждый раз был нещадно бит женой. Что он компрометирует двор. Что от него одна головная боль. Королева Анора каждый раз соглашалась с жалобщиками и строго осуждала выходки гнома. Но они были так милы и непосредственны, что Анора тайно собирала все сплетни про своего бешеного генерала.

Когда Огрен их бросил — двор, жену, ребёнка, в каком-то смысле свою королеву — дворец стал превращаться в болото. Придворные шаркуны тратили впустую её время, от нового командующего гарнизоном приходилось вытягивать «неприличную для ушей дамы» информацию чуть ли не под угрозой пыток.

Два месяца от Огрена не было вестей, и если бы не рапорты от сенешаля — она бы забеспокоилась о его судьбе.

Но с недавних пор в пакете с корреспонденцией из Башни Бдения стали приходить еще два письма, написанные крупными, скачущими буквами. Одно, короткое — для Фальзи. С исправлениями, внесенными узнаваемым почерком Стража. Второе, длинное — на многих листах — для неё. С подробными новостями о нелегкой жизни Серых Стражей.

Это письмо королева читала последним, принимая ванну на ночь. По содержанию оно мало отличалось от рабочих докладов Вэрела и Стража, но стиль!!! Неподражаемый Огрен мог так расцветить идиомами скупые строки сенешаля «от поставок торгового дома такого-то пришлось отказаться» или «напавших разбойников нашли и повесили», что королева неприлично хохотала, в красках представляя себе выражения лиц участников описываемых событий.

Потом Анора передавала письма изнывающей от нетерпения Эрлине, своей наперснице, и со смехом смотрела, как эльфийка читает послание Огрена, то хватаясь за голову, то складываясь от хохота пополам. Конечно, если бы письмо прочитать вслух, с выражением, эффект был бы более полный. Но некоторые словесные обороты королева не смогла бы озвучить даже при доверенной служанке.

В эти вечера, засыпая с лёгкой улыбкой на устах, Анора с чистой совестью могла засвидетельствовать, что она любит Огрена уже год, два месяца и шесть дней.

@темы: Рейтинг - G, фэндом "Dragon Age: Awakening", фэндом "Dragon Age: Origin", Статус - закончен, Размер - Drabble, Жанр - Missing scene, Queen Anora, Сюжет - отношения, Ogren, Gen

---

«Бумажная лента»

Название: «Бумажная лента»
Фэндом: Dragon Age: Origins
Персонажи: фра Дженитиви | сестра Петрина (которая учёная-писатель, не путать с Петрис)
Рейтинг: PG-13
Категория: гет, джен,
Жанры: драма, UST
Размер: мини, 1640 слов
Статус: закончен
Предупреждение: Лютейшее АУ, эксперимент, возможно, это тотальный ООС Дженитиви, но попробуйте мне это доказать.
Таймлайн: До Мора и на протяжении DA2, но вообще это не важно
Комментарий: Лично мне этот пейринг не давал покоя год. Но как обычно, у нас самообслуживание. Как обычно, в тексте с самообслуживанием напихано фандомных пасхалок. Их реально много.
ficbook

«Бумажная лента»

«Бумажная лента»

Странно, Дженитиви сам не заметил, как это получилось. Казалось бы, не так давно было безразлично, чьё имя набрано на титульном листе или стоит внизу письма, а сейчас — хочется по десять раз на дню гонять помощника в почтовую службу, чтобы побыстрее увидеть заветный конверт в его руках. Как так произошло, что в сердце знаменитого учёного поселилась пустота, тоска, терзающая сомнениями и не дающая желаемого покоя?

Одиннадцать лет прошло с того момента, когда он впервые получил первое письмо, подписанное «сестра Петрина», обычное письмо с восхищением по поводу его книг. Их было много, таких писем, от светских поклонников его быстрого пера до братьев и сестёр, принесших обеты матери нашей Андрастианской церкви. Дженитиви редко отвечал на подобные письма, и если отвечал, то дежурными полагающимися строчками, если письма от одного адресата приходили больше чем один раз. Это была дань вежливости, ведь Дженитиви прекрасно понимал, что история и познание мира манили бы даже в том случае, если бы никто не написал ему ни единого благодарственного письма. Просто ему было бы чуть грустнее в этом мире.

Улицы деревень и городские площади, медлительные речные паромы и нервные юркие суда Лломериннской флотилии, величавые древние тракты и просёлочные дороги, в прожорливой грязи которых потеряна не одна туфля — они были роднее многих людей, с которыми Дженитиви ел за одним столом и годами жил под одной крышей. Каждый город, каждое поселение встречало его своим собственным, уникальным укладом жизни, и куда бы ни привели его странствия, везде встречались добрые люди, рядом с которыми хотелось провести остаток жизни. Но каждый раз жажда новых знаний брала верх, и Дженитиви как-то сам собой оказывался в дилижансе или на корабле, или на попутной повозке, держа в руке тонкий свинцовый карандаш и примостив на коленке тетрадь. Страницы быстро покрывались зарисовками и заметками — пока ещё бессвязными, которые вряд ли кто-то увидит, — и в этот момент Дженитиви понимал, что абсолютно счастлив.

Льющаяся тонкой струйкой вода может размыть камень, Дженитиви убедился в этом сам. Что стало поворотной точкой? То, что за одним письмом от Петрины, тогда ещё безвестной ученицы, последовало второе, третье, четвертое? Случайно прочитанная публичная полемика, в которой Петрина протестовала против нападок на его довольно двусмысленную статью? Неожиданно теплый отзыв на едва вышедшую из типографии книгу, прибывший в одной посылке с небольшой, но ёмкой аналитической монографией? Дженитиви тогда даже не обратил внимания на имя автора — но работу о быте коркарийских ведьм прочитал столько раз, что выучил едва ли не наизусть. Или вторая книга, с верным, и, к сожалению, от этого ещё более пронзительным анализом вероятного будущего Серых Стражей после окончания Мора? Или когда сестре Петрине, никому не известной «орлессианской выскочке», как тогда подумал Дженитиви, доверили курировать работу ежегодного альманаха? А может, тот день, когда в голове сложилось, что всё это – письма, отзывы и работы принадлежат перу одного и того же человека. Женщины. Петрины. Сестры Петрины.

***

Одиннадцать лет — это так долго, если думать о будущем, и так мимолётно, если смотреть на прошлое. За эти годы Дженитиви ни разу не видел подругу по переписке. Иногда он садился вечером и перечитывал письма — одно за другим, от утонченной публичной полемики в альманахе до личной переписки, которую Дженитиви, вопреки своей привычке не оставлять лишнего, сохранил всю — до последнего листка. Он месяцами сидел в Денериме, отговариваясь от самого себя, что пришло время поработать над собранными материалами для нового проекта, дожидаясь лишь того, что, может быть, завтра придёт ещё одно письмо из-за Недремлющего моря. Так приятно знать, что где-то есть умная женщина — возможно, молодая и красивая — со схожим взглядом на мир, взглядом ироническим и трезвым, не боящаяся говорить вслух и писать то, что не всегда одобряется обществом. Ведь это так приятно, когда тебя понимают.

Ферелденец-путешественник побывал почти везде — в цветущей Антиве, в весёлой Вольной Марке, в загадочном Ривейне, в надменной Наварре, в спесивом Империуме, даже в удивительном городе Каннада, столице кунари на острове Пар-Волена. Две страны он знал плохо — родной Ферелден и Империю Орлей. Дома, увы, Дженитиви бывал довольно редко, странствия надолго уводили его в экзотические страны, а в небольших городах Империи он бывал чаще всего проездом. Они были нечёткими картинками на полях его путевых тетрадей. В том числе и Вал Шевин, город на знаменитой реке Эрлесанс, расположенный на благословенной земле, где девять веков назад впервые забилось сердце Орлея. Сейчас у Вал Шевина мало достопримечательностей, кроме самой реки, на одном берегу которой действуют законы Орлея, на другом — уже Наварры. Ещё имелись настенные мозаики в человеческий рост и тихое аббатство, при библиотеке которого работает сестра Петрина, но если второе могло заинтересовать почитателей прикладного искусства, то последнее имело значение только для брата Дженитиви.

***

Любовь — странная штука. Она, как неотвратимый пожар, вспыхивает от случайной искры, пожирая изнутри и заставляя отрицать, что когда-либо тебя забудут, как забывают случайного попутчика. Дженитиви прекрасно отдавал себе отчёт в происходящем. Он с какой-то мрачной обречённостью понимал, что с каждым письмом от Петрины увязает всё больше, что пусть ни в одном из них он не позволял себе даже легчайшего намёка, который мог бы бросить тень на репутацию сестры во Андрасте; им давно движет интерес, далеко выходящий за рамки учёного приятельства. Всегда казалось, что грань — ещё где-то далеко, что всегда есть место отступить, что их переписка — занятие совершенно невинное. Не отрезвила даже случайная ссора из-за ошибочно понятого пасквиля и отосланное в гневе письмо с короткими грубыми строчками; ссора до крайности некрасивая, о которой судачили, к сожалению, куда больше, чем следовало; ссора, закончившаяся почти трогательным примирением.

Арлатанские яблоки. Раритет, который он попробовал, задержавшись в Киркволле по дороге в Вейсхаупт. Это стало второй поворотной точкой в его увлечении сестрой Петриной. Ночи в Городе Цепей были на удивление тоскливы, и Дженитиви, лёжа без сна, вспоминал последнее письмо, отправленное Петрине, полное впечатлений о посещении знаменитого Ксенона Антиквара. И учёный муж, умудренный опытом прожитых лет и длительных путешествий, наконец нашёл силы признаться себе в простой вещи: это письмо написано не клириком. А влюблённым слепцом, который взрастил в свой душе облик прекрасной дамы, забыв о своём долге, о принесённых обоими клятвах, о многих других вещах. Оно написано мужчиной, который стремится поделиться новостями с женщиной, которая ему близка и дорога. И понял, что это увлечение надо выкорчёвывать с корнем, пока оно не стало преступным, пока не расползлось в душе, не разрушило его маленький устоявшийся мирок. Так в душных джунглях Пар Воллена Дженитиви видел, как тоненькие, почти прозрачные корни дождевых цветов — маленьких и пахучих — дробили скалы в каменное крошево. И он не хотел, чтобы в такое же крошево превратилось его сердце. Когда-то очень давно он влюбился в таинственную незнакомку, ради которой хотел бросить всё — церковь, обеты, друзей, книги и путешествия. Незнакомка оказалась аристократкой из Вал Форета, которая даже и не ожидала подобной прыти у молодого священника. И Дженитиви не желал повторения этого унижения.

— Йован, если будут письма из Вал Шевина, не отдавай их мне. Мне некогда, надо дописать книгу, — собравшись с духом, однажды Дженитиви попросил своего помощника. Впрочем, продержался Дженитиви недолго, прокрался в каморку, заменяющую верному Йовану кабинет и спальню, и жадно перечитал письма от Петрины, заботливо сохранённые и перевязанные лентой. Он разглаживал листки, ласкал глазами строчки, даже с улыбкой прикоснулся к чернильным следам, оставленным дорогими пальцами. Разумеется, он написал ответное письмо — пришлось — сухое, почти резкое, он переписывал его бессчётное количество раз, пока из текста не выветрился любой намёк на приязнь. Обрывать связующие нити было так же больно, как резать себя ножом. Только имело мало общего с укусом змеи, чей яд надо было быстро высосать, чтобы он не распространился по телу. Нет, яд влюблённости лишь копился, отравляя разум. С того времени, когда Дженитиви запретил себе сближаться с сестрой Петриной, он уподобился разведчику в стане врага. Он с жадностью прочитывал записи и случайные брошюры за её авторством, волей случая оказавшиеся на его глазах, окольными путями вызнавал новости у случайных общих знакомых, следил за редкой полемикой в альманахах, оказывал посильную поддержку в её нелёгком редакторском деле. Иногда он срывался и, убеждая себя, что не отвечать на письма совсем — неприлично, наконец, писал, всем сердцем желая — и одновременно боясь — получить равнодушно-вежливый ответ.

Тем временем писать письма сестре Петрине вошло в привычку, писать и откладывать в сторону. Как и вести с ней воображаемые разговоры, обсуждая планы на путешествия и интересные события. Ночами было труднее всего. Стыдно и подло зрелому мужчине, к тому же клирику, соглашаться на сделку с собственным телом, пачкая образ благопристойной женщины. Дни складывались в недели, недели в месяцы, и зияющая пустота в груди стала привычной. Однажды он почти набрался смелости спросить у их общего издателя, как она выглядит, сестра Петрина? Может, её волосы черны, а глаза раскосы, как у гордых неварриек, или наоборот, её цвета — золото и лазурь, как у холодных красавиц Вал Руайо? И не решился, сам не до конца понимая, что для него будет большим ударом — узнать, что сестра Петрина толстушка с очками на бородавчатом носу или что она цветущая роза, украшающая аббатство? С чем ему легче смириться? Лишиться чувства, привычно терзающего сердце, или окончательно сойти с ума от бесплодной влюблённости в ту, что никогда не сможет ему принадлежать?

***

"Я — стар и беден, разве я могу предложить хоть что-то", — примерно так думал Дженитиви.

"Любовь — может, она не для таких, как я? Могу ли я покинуть церковь и бросить свою никчёмную жизнь к ногам той, что отталкивал и которой, возможно, безразличен? Не лучше ли оставить всё как есть и жить, согласно обетам, в мире со своей душой?"

Томик, едва ощутимо пахнущий типографской краской, словно сам собой раскрылся на титульной странице. Даже не решение, так, мысль, импульс, подтолкнуло руку путешественника.

«Едва ли это разумно, — подумал он, выводя старым свинцовым карандашом короткое послание над своим именем, напечатанным затейливым шрифтом. — И я наверняка потом пожалею об этом».

Буквы получились мелкие и почти неразличимые, у Дженитиви не было уверенности, что они не сотрутся, или что Петрина вообще прочтёт эту надпись. Будь что будет. В полдень книга пересечёт Недремлющее море. Через два дня она прибудет в Вал Шевин.

«Я люблю тебя». Три слова, которые значат так много и так мало. Как бы то ни было, посмеётся ли его далёкая возлюбленная, оскорбится или сделает вид, что не заметит — это не столь уж важно. Дженитиви сделал свой, может, и неверный, выбор.

«Всякая любовь есть дар Создателя. И не мне решать, достоин ли я такого дара».

@темы: Het, Рейтинг - PG-13, фэндом "Dragon Age: Origin", Статус - закончен, Жанр - Missing scene, Жанр - Angst, Жанр - AU, Размер - Min, Сюжет - отношения, фэндом "Dragon Age 2", Жанр - UST, Brother Genitivi, Sister Petrina, Gen

---

«Не спорь со мной»

Название: «Не спорь со мной»
Фэндом: Mass Effect
Персонажи: ж!Шепард/Джек
Рейтинг: R
Категория: фемслэш
Жанры: PWP, Hurt/comfort
Предупреждения: насилие, сомнительное согласие, нецензурная лексика, секс с использованием посторонних предметов
Размер: мини, 610 слов
Статус: закончен
Тайминг: сразу после ссоры с Мирандой, аха)
Саммари: Да ПВП же ) Написано по заявке "Как же ты меня бесишь", секс как разрядка
ficbook

«Не спорь со мной»

«Не спорь со мной»

Ладонь вбита между ног, потому что кроме штанов на Джек почти ничего нет, вцепилась в ткань. Вторая толкает в неприкрытую грудь. Рывок — и ошеломлённая биотичка упала на спину. Шепард выматерилась: чужая рука больно, до слёз дёрнула за волосы, а удар биотики хоть и скользнул по касательной, но кажется — кости скоро треснут. И ведь не вцепиться в волосы в ответ, голова шлюхи Джек обрита, а она ведь точно шлюха, шлюха, шлюха, соски только прикрыла ремешком, и шляется по кораблю...

Руки у Шепард были заняты и она укусила Джек, чтобы не дать сконцентрироваться — за плечо, кажется, точнее не сказать: татуировки так скакали перед глазами. Слава омни-тула — удалось дистанционно перегрузить самодельный усилитель имплантата биотички, мощный, но плохо защищённый.

Джек, завизжав и мгновенно выпустив волосы и запястье коммандера, выгнулась от боли.

— Сука. — Шепард хватило дыхания только на этот короткий выдох. — Как же ты меня бесишь. С каким бы удовольствием я бы тебя вышвырнула отсюда. Вместе с твоей вонью.

Она поднялась с Джек, нависла над биотичкой, с гримасой отвращения приподняв верхнюю губу. Короткие импульсы тока хлестали мозг Джек, от чего её лицо представляло неприятное зрелище.

— Прекрати! — прохрипела Джек — Фак, прекрати же!

Коммандер выждала еще секунду и отключила контроль имплантата.

— Ещё раз пошлёшь на хуй мой приказ, меня или кого-то из моей команды — и будет ещё хуже. Если еще хоть раз... Я тебя передам Арии, перевязанную лентой, и мне будет по барабану, кому она тебя продаст, ясно?

Джек с бешенством мазнула взглядом по коммандеру снизу вверх, прошипела требовательно:

— Руки убери.

— Уберу, когда захочу. Поняла, что я сказала?

— Поняла, отвали уже! Я не по этой части!

Шепард выгнула бровь. В голосе женщины явно слышалась неуверенность и... страх? Джек лежала навзничь, по-детски держась за усилители имплантатов на ушных раковинах. Грудь расплылась, из-под ремешков выскочили соски - розовые, не татуированные. Шепард сглотнула. Оставшийся на языке вкус кожи Джек ударил в голову, её запах будоражил, горло моментально пересохло, а желание лизнуть эти крошечные сосочки стало невыносимым. Она отпустила скомканную в ладони ткань грубых штанов, разгладила по промежности. Белья под штанами не чувствовалось, и от этого сладко заныло в животе. Шепард хищно прищурилась, посылая приказ омни-тулу.

— А если я по этой?

Джек судорожно всхлипнула, когда легкое электрическое пощипывание передалось от руки Шепард к промежности. Кровь моментально прилила к половым губам, повинуясь внешнему раздражителю.

— Эй! Не надо!

— Тсс, Джеки, тише, ты же не хочешь, чтобы мамочка сделала тебе больно? Кому ты врешь? Посмотри на свои сиськи, — и Шеп щёлкнула ногтем по мгновенно затвердевшему соску, вызвав очередной взрыв ругани.

Шепард массировала через ткань промежность Джек, перемежая проглаживания с электростимуляцией. Пальцы правой руки играли с сосками, мяли крепкую грудь, а глаза неотрывно следили за раскрасневшимся лицом Джек. Выждав момент, когда та сдавленно застонала, Шепард провела ладонью по губам Джек, стирая помаду. Сейчас Шепард хотела только одного: оказаться на своей кровати, чтобы можно было скинуть комбинезон и лежать сверху Джеки, раздвигая её ноги своими. Но и так ничего. Она наклонилась к самому лицу Джек, не целуя, но почти касаясь губами щеки, щекоча прерывистым дыханием.

— Шепард, не надо, — вдруг прошептала Джек.

— М-м-м?

Шепард всё так же ласкала тело женщины сквозь ткань, остановившись лишь тогда, когда Джек взяла её лицо в свои ладони и заставила посмотреть в глаза. "Мне страшно, — читалось в этих глазах. — Я боюсь. Я боюсь тебе доверять...

Шепард усмехнулась, медленно переместила руку с промежности на живот Джек. Голый, раскалённый живот. Трепещущий, словно туда провалилось сердце и пыталось вырваться и убежать. Шепард, не отрывая взгляда от глаз Джек, медленно скользнула одним пальцем под ремень. Осторожно погладила низ живота. Завела под ремень второй палец и наклонилась к её лицу. Джек не пыталась удержать коммандера, её пальцы лишь чуть дрожали на вспотевших висках женщины. Когда их губы невесомо соприкоснулись, Джек закрыла глаза: в конце концов, кое в чём Шепард была права.

@темы: Жанр - PWP, Рейтинг - R, Статус - закончен, Фэндом "Mass Effect", Сюжет - отношения, Сюжет - конфликт, Shephard (Female), Jack

---

«Склоняясь пред тобою...»

Название: «Склоняясь пред тобою...»
Фэндом: Dragon Age 2
Персонажи: Бетани, Керан, Элли
Рейтинг: R
Категория: гет
Жанры: романтика, драма, hurt/comfort, флафф, пропущенная сцена,
Размер: мини, 7 страниц
Статус: закончен
Саммари: Не всегда отношения между храмовниками и магами просты. Бетани, уважаемая магесса Круга, иногда уединяется в нежилых помещениях. Зачем?
Предупреждение: кинк - футфетиш. Кому это неприятно, лучше не читайте. Так же кинк - BDCM, в части D, однако, доминирование не чистое, присутствуют элемент свитча.
Тайминг: третий акт, до квеста "Подавать холодным"

ficbook

«Склоняясь пред тобою...»

«Склоняясь пред тобою...»

   Казематы. Высокие многоэтажные корпуса — Залы храмовников, Залы магов и мрачная громада тюрьмы посредине, неизменно притягивающая взгляд. Говорят, брошенную тевинтерскую крепость перестроили, как только передали под нужды первого Круга. Сколько сотен лет прошло с тех пор? Семьсот? Восемьсот? Не важно. Важно то, что магов в Казематы свозили со всего Тедаса, и с тех пор она так и не перестала быть тем, для чего предназначалась. Камеры для рабов, даже разделённые перегородками на кельи, так и не стали настоящим домом для магов. Просто Казематы превратились в неуютный и холодный муравейник.

   Две жилые башни похожи, как две капли воды. И там, и там на первых этажах лазареты, подсобные помещения, кухонные кладовые и прачечные — места ежедневного паломничества подёнщиков из эльфинажа. Выше в Залах магов располагаются библиотеки и хранилища, аудитории, жилые этажи, лаборатории, этажи старших чародеев, снова аудитории, архив и, наконец, гордость киркволльского круга — зимний сад под стеклянной крышей, в котором растут редкие травы. В башне-близнеце напротив — всё тоже самое. Только вместо аудиторий и лабораторий там тренировочные залы, арсеналы и склады амуниции; залы, заставленные доверху филактериями — сияющими и давно погасшими; своеобразные библиотеки в которых хранятся скопившиеся за многие десятки лет личные дела на каждого мага или храмовника, закреплённого за Казематами. Даже есть свой зал со стеклянной крышей, и в нём тоже свербит в носу. Только не от пряного запаха трав. Это витают в воздухе пары лириума, проклятого колдовского металла, от которого расцветают солнца на лбах магов.
   Есть ещё одно отличие между залами магов и храмовников. Не архитектурное. Магам запрещено подниматься в залы храмовников. Зато храмовники в залах магов — частые гости.

***

   На этот этаж редко заходят. Никому не интересны кладовые, заставленные стеллажами с плотно запакованными ученическими посохами, пачками неразрезанных тетрадей и запылёнными коробками канцелярских принадлежностей. Разве что интендант-усмирённый поднимется забрать что-то, посмотрит неодобрительно и распорядится убрать накопившуюся грязь.

   В комнатке, в которой пряталась Бетани, было относительно чисто. Да и комнатой это назвать сложно, так, чулан с низким потолком и без окон, грязи взяться не откуда. Мебели тоже не было, за исключением ряда комодов, в которых ждали своего часа стопки простеньких ученических мантий. Такие обычно выдавали выходцам из Нижнего города или редким «найдёнышам» из окружающих Киркволл ферм. «Добротные и практичные» или, если говорить прямо, страшные и кондовые. Любой ученик (даже если у него нет влиятельных и богатых родственников) будет носить казённое убожество из дешёвой шерсти ровно до тех пор, пока не заработает на что-то более эстетичное. Или пока не станет Усмирённым и для него перестанет быть существенно, насколько привлекателен его внешний вид.

   Сидеть на жёстком дереве не хотелось. Бетани достала из ящика несколько одёжек, бросила на комод. Улыбнулась. Всё-таки, ей повезло. Грубую форменную мантию довелось носить день или два. К её услугам были лучшие швеи и зачарователи Киркволла — подарок старшего брата, сказочно разбогатевшего после возвращения из авантюрной экспедиции. Гаррет, разумеется, рвал и метал, когда узнал о её уходе в Круг, но на выбор сестры повлиять уже не мог и, в конце концов, был вынужден смириться. Бетани заказала себе мантию из лазоревого шёлка с оторочкой из белого меха. В память о синем небе, отражавшемся в водах Дейна, на берегу которого стояла их ферма. Лазоревый — любимый цвет отца. И Гаррета.

   Как бы то ни было, пачкать платье она не желала. Бетани не впервой приходилось подниматься на этот этаж. Чтобы спрятаться, побыть вдали от назойливых и слишком любопытных глаз. Тихо. Спокойно. Темно.

   Здесь нет окон — они не к чему в хранилищах. Желтовато-оранжевый свет зачарованного светильника, ровный, оттого и не заметный, едва разгонял пыльную пустоту помещения. А два обрывка бумаги, прилепленные к стеклу лампы каким-то весёлым учеником, делали её похожей на светлячка.
   Бетани, задумчиво смотревшая на мелок внутри лампы — подновить зачарование или и так сойдёт? — вздрогнула и замерла. Шаги. Ровный, чеканный шаг разгонял тишину. Шаг храмовника. Иногда он замедлялся, реже останавливался. Тогда скрипели двери. Долгий, тревожный скрип несмазанных петель, пауза, хлопок и резкое громыхание дверного кольца об оковку. Снова шаги, пауза, скрип, грохот… Шаги уже совсем рядом.
   Волшебница, так и не пошевелившись — только ладонь в кулак сжала — смотрела, как медленно отворяется дверь.

   Тусклый свет фонарика слабо отразился на доспехе храмовника, заставляя Бетани рефлекторно втянуть голову в плечи. Привычка с детства опасаться людей в орденской форме нисколько не уменьшилась после шести лет пребывания в Круге. Наоборот, наряду с такими достойными людьми, как рыцари Каллен и Траск, в ордене были и рыцари Каррас и Отто Алрик, злые, жестокие, бессердечные. Бетани почти ненавидела форму храмовников. Стоит любому члену ордена надеть броню и шлем — и он словно становился безликой, равнодушной машиной, карающим мечом, занесённым над магами.

    Храмовник не сразу разглядел девушку, а увидев, вошёл в комнату и закрыл за собой дверь, привалившись к ней спиной.
   — Так вот ты где прячешься.
   Голос гулко звучал из под шлема. Незнакомо. Жутко. Проскрежетало по полу жестяное ведро с каким-то забытым сором, придвигаемое к двери.
   — Кто вы? — решительно прогоняя нелепый страх, спросила Бетани.
   — Я.

***

   Первыми на комод возле двери грохнулись рукавицы. Потом шлем. Шарф, опоясывающий талию храмовника, скользнул змеёй, шелестя шелковистыми складками. Перевязь с мечом храмовник успел подхватить, беззвучно положил на край ближайшего комода. Звякнули пряжки поддоспешника, брошенного поверх кирасы.

   Бетани откинула голову, чуть нервозно провела языком по губам. Тишину нарушало только звяканье металла и звук сбившегося дыхания.

   Храмовник, сохраняя молчание и не отрывая взгляда от волшебницы, продолжил раздеваться. Распутал шнурок на горловине рубахи, стащил её через голову резким, сильным движением, от которого эффектно перекатились мышцы. Наклонился, чтобы отстегнуть набедренники. Слабый оранжевый свет падал на обнажённую спину, придавая коже несвойственный ей загорелый оттенок и скрадывая шрамы. Он стоял так близко к Бетани, что протяни она руку, то коснулась бы его плеча. Ей даже показалось, что она явственно чувствует в пересушенном воздухе каморки исходящий от него жар и пряные нотки мужского пота.

   На мужчине оставались только штаны, когда холодный голос нарушил тишину:
   — На колени.

   Лёгкий, разочарованный вздох.

   Керан распрямил плечи, сцепляя руки «в замок» за спиной. Покорно опустился на колени перед сидящей Бетани.
   — Ты опоздал. Я тебя жду почти час.
   — Прости, я…
   — Молчать!
   Бетани вытянула ножку, толкнула его туфелькой в грудь. Керан послушно подался назад.
   — Я сижу тут уже час, — строго повторила Бетани, подкрепляя каждое слово пинком. — У меня ноги замёрзли.
   — Прости меня, прости. Я виноват… Я больше не буду заставлять тебя ждать. Разреши, я тебя согрею, — поспешил замять свою вину Керан. Сел на пятки, благоговейно взял в ладони стопу волшебницы, поглаживая сильными пальцами, аккуратно расстегнул ремешок. — Можно?

   Туфелька упала Керану на колени, но он не обратил на это внимание. Он гладил и ласкал затянутые в шёлк пальцы, обводил косточки щиколотки, накрывал ладонью подъём. Невинный лёгкий массаж, разгоняющий кровь... Пока невинный, поправила себя Бетани.
   Когда Керан прижал губы к шёлку, покрывая благоговейными бисерными поцелуями, Бетани сдавленно выдохнула и чуть откинулась назад. Рука храмовника, тягучим движением поднялась вверх к подвязке, и едва ли не обожгла, когда коснулась голой кожи бедра. Керан скатил чулок деликатно и осторожно, но жадная дрожь в пальцах выдавала его с головой.

   Через пару минут чулок валялся на полу пустой змеиной кожей, и до него никому не было дела. Второй болтался на лодыжке, бессердечно сминаемый шёлк трепыхался между грубых мозолистых пальцев. Керан со сосредоточенным видом целовал, обсасывал пальчики на ногах Бетани, щекотал кончиком языка чувствительную кожицу между ними. Его ладонь, поглаживая под коленкой, повторяла движения языка, и Бетани едва сдержала всхлип-стон, когда Керан провёл ногтями по разгорячённой коже. Керан тёрся лицом о её стопу, обжигал сбившимся дыханием, а ей хотелось нагнуться, подхватить руку парня и притянуть вверх. Под юбкой на ней нет белья, она не надевает его на такие встречи, зачем? Хочется, чтобы он прикоснулся, прижал шершавую ладонь, лаская почти грубыми движениями, развёл, проник пальцами в святая святых.

   — Расстегни! — почти прохрипел Керан, проведя языком щекотную черту от пятки к носку, и она медленно, очень медленно расстегнула крючки на лифе, приспустила платье с плеч. Бетани посмотрела сверху вниз в затуманенные глаза храмовника и потянула тесёмку нижней сорочки, точно ленточку на подарке. Ворот разошёлся в стороны, и она подумала — в который раз? — кого же Керан видит сейчас? Её? Андрасте?

   Под распахнутой сорочкой ничего нет, только молочно-белые груди с торчащими от возбуждения сосками. Глаза у храмовника восторженные, на щеках лихорадочный румянец, заметный даже в полумраке. Керан запечатлел долгий поцелуй на лодыжке, не отрывая взгляда от лица Бетани, словно боясь, что она исчезнет, стоит только отвести глаза. Губы начали путешествие вверх, щедрой россыпью даря поцелуи, благоговейные, как у клирика, припадающего к святыне. В какой-то момент Керан, чуть привстав, так сильно стиснул её стопу, что волшебница зашипела от боли. Он прижимал голую девичью ножку к своему паху, тёрся, бесстыдно, совершенно не скрывая, что получает от этого особое удовольствие, а она расслабляла и напрягала пальчики, чтобы ещё больше его завести.

   Бетани легонько изогнулась, закрывая глаза и откидываясь назад, вцепилась в жёсткую ткань под пальцами. Она знала: ещё минута, не больше, и Керан резко подхватит её за бёдра, стаскивая к краю комода, разведёт их и прильнёт губами к лону, не обращая внимания, что утренняя щетина царапает нежную кожу. Его ласки переплавятся из благоговения в жадную грубость, а потом, когда Бетани будет вскрикивать в голос и дёргать парня за волосы, он поднимется, и, заглядывая ей в лицо, медленно, не произнося ни слова, овладеет ею. Именно это всегда так заводило Бетани — переходы от покорности к властности, когда их роли менялись, и Керан из слуги, послушного её воле, превращался в господина, а она из строгой магессы Круга, всегда застёгнутой на все пуговицы, становилась бесстыжей распутницей, охочей до мужского тела. В такие минуты у неё закатывались глаза от удовольствия — не от секса, а от осознания, что она раздвигает ноги перед храмовником и единственное, чего она желает — принадлежать ему. Так было всегда, всегда по одному сценарию, с того самого дня, когда краснеющий и бледнеющий храмовник зашёл в её келью, еле дождавшись, как она очнётся после Истязаний. Тогда Бетани страдала от головной боли и резко бросила, что если он чувствует свою вину за то, что из-за него "госпожа Хоук" оказалась в Казематах, то пусть вымаливает прощение, стоя на коленях. Он опустился на колено. И поцеловал протянутую туфельку. И кто ж знал, что унижающий поцелуй с тонкого ремешка скользнёт на лодыжку, фраза «Госпожа моя» повиснет в воздухе набатом, вызывая пожар на щеках при случайной встрече, а через пару недель случайно толкнувший волшебницу храмовник будет так усердно лобызанием добывать прощение, что её платье лишь чудом не испачкается девственной кровью...

   — Керан…
   Голос волшебницы больше походил на стон. Она изнывала, сгорала от жажды и считала секунды до того момента, когда можно будет прижаться губами к губам Керана, чувствуя солёный, её собственный вкус, становясь с ним единым целым.
   — Не останавливайся, ну что же ты… — взмолилась Бетани.

   — Тихо!

   Храмовник напрягся, отстраняясь от запротестовавшей волшебницы, вслушиваясь во что-то.

   — Тсcc!

   Теперь и Бетани различала посторонний звук за дверью. Звук, которого не должно быть.

   Пока кто-то снаружи звенел ключами, Керан быстрым движением поднялся, осторожно взял меч в ножнах, придерживая большим пальцем гарду, плавно потянул на себя. Сталь клинка неярко блеснула, беззвучно извлечённая на свет.

   Бетани поспешно соскочила с комода, пытаясь привести в порядок одежду, с расширенными от ужаса глазами наблюдая, как отворяется дверь, как падает задетое ведро и катится, громыхая, разбрасывая мусор. Как Керан принимает боевую стойку — взъерошенный, босой, полуразвязанные штаны висят на косточках, возбуждение, наверное, заметно невооруженным глазом. Но смеха его поза не вызывает. В пол-оборота к человеку за дверью, пряча меч в тени для быстрого и подлого удара. Волшебницу хватило дурное предчувствие: «Неужели Керан действительно собрался против кого-то обращать оружие?»

   Тот, кто открывал дверь, не ругнулся от громкого звука, не испугался. Лишь придержал её на пару секунд, и убедившись, что кроме подставленного ведра иных препятствий нет, спокойно вошёл.
   … Гладко зачёсанные волосы, равнодушные тёмные глаза на бесстрастном лице, серая шерстяная мантия. Единственное яркое пятно в облике застывшей на пороге фигуры — клеймо-солнце на лбу. Не выцвело за три года.

   Усмирённая... Она неспешно обвела взглядом комнату, внимательно рассмотрев молодых людей и разбросанную в беспорядке форму. Запахнуть платье на груди Бетани уже не успевала, залилась краской, когда взгляд усмирённой мазнул по полуобнажённому Керану и по её бюсту. Хотя чего стеснятся усмирённой? Одно хорошо, что та не заметила, что у Керана в руке меч. На секунду Бетани показалось, что усмирённая брезгливо поджала губы, но это именно показалось. Те, кто подвергся отсечению от Тени, не испытывали эмоций. И крайне редко снисходили на их имитацию без весомой для себя выгоды.

   — Вам запрещено тут находится, магесса Бетани. — Голос юной женщины чёткостью и ритмом напоминал метроном. — Храмовник Керан, ваш вид и ваше пренебрежение формой предосудительно. К тому же вы не имеете права применять физическое насилие, принуждать или иным образом вовлекать членов Круга в сексуальные отношения. Сексуальные контакты между членами ордена и магами строго запрещены уставом церкви.
   — Элли, — поспешно заговорила Бетани, — нет нужды сообщать об этом дежурным. Всё не так плохо, как кажется на первый взгляд. Меня не принуждают. Никто не пострадал. Мы сейчас уйдём и никто нас больше здесь не увидит.
   — Эта связь не дозволена, — твёрдо повторила усмирённая, деловито выдвигая и задвигая обратно ящики комодов. — Я обязана сообщить о нарушении.

   Керан бросил быстрый взгляд назад, дёрнулся было, но жест Бетани «молчи и стой», заставил его остановится.

   — Элли, подожди. Это лишнее. Я обещаю, что у этой связи не будет последствий. О ней никто не узнает, и беременности не будет, — чётко и уверенно произнесла Бетани. — Я обещаю. Нет надобности сообщать об этом нарушении. Оно единично.
   Сейчас Бетани надеялась только на одно: что она сможет достучаться до логики усмирённой. Никакие мольбы и угрозы не помогли бы пойманной парочке. Разве что если Керан пригрозил бы усмирённой смертью, да и то, как только бы Элли спустилась к ближайшему посту храмовников, она моментально бы уведомила первого встречного о попытке шантажа.
   Усмирённая повернулась к волшебнице. Моргнула несколько раз, словно взвешивая «за» и «против».
   — О единичном нарушении сообщать нет смысла, — наконец, решила усмирённая. — Если подобное повторится, я доложу рыцарям-смотрителям о вашем поведении без предупреждения. Уберите ведро с прохода и оденьтесь. Велика вероятность переохлаждения.

   Усмирённая закончила свою монотонную речь, забрала перевязанную бечёвкой связку ученических мантий и ушла, не обернувшись. Словно и не сомневалась, что её распоряжения будут выполнены. Впрочем, она действительно не сомневалась.

   — Бет… — Керан, до этого стоявший в напряжённой позе, в которой его застигла нежданная свидетельница, оглянулся на шорох за спиной. — Бет?!

   Волшебница осела возле комода, сжалась в комок и спрятала лицо в ладони. С жалобным звоном упал на пол меч, Керан шагнул к плачущей девушке, обнял, увлёк за собою, помогая встать.
   — Тише, тише, Бетани… Не плачь. Ну что ты?

   Бетани прижалась мокрой щекой к шее храмовника, глотая слёзы. Керан одной рукой бережно прижимал девушку к своей груди, другой безостановочно гладил по волосам, плечам, спине… Не как любовник, просто как друг. Или как брат. Нежданно ей вспомнился Гаррет, который, никого не предупредив, уехал то ли в Неварру, то ли в Орлей и вот уже два месяца не давал о себе знать. Он так же гладил её по голове, когда она плакала…
   — Маленькая моя… — прошептал Керан и поцеловал в затылок. — Я с тобой. Всё будет хорошо.
   Бетани разрыдалась в голос. Напряжение отпускало, уходило вместе со слезами…
   — Я не могу так больше. Просто не могу, — простонала она. — Здесь так плохо… Мне страшно. Я так устала бояться…

   Керан сглотнул. Бетани почувствовала, как у него заходили желваки, отстранилась слегка. Нет, храмовник не сердится, но лицо странное, отрешённое.
   — Скажи, Бет… То, что ты сказала... Ты в самом деле не хочешь детей от меня?

   Голос Керана был таким глухим, что Бетани не сразу поняла смысл его слов.

   — Керан… Дети – это прекрасно, но если я… — она запнулась, — …понесу, то как только ребёнок появится на свет, его сразу же отберут и отправят в приют. Я не хочу ему такой судьбы. Поэтому сам понимаешь…
   — Тогда давай убежим, — прервал её Керан.
   — Убежим? Как?
   — Просто. Круг стал не тем, чем был раньше. Здесь плохо не только тебе.
   — Ничего не получится. После бунта филактерии охраняют как зеницу ока. А если моя филактерия останется в Круге…
   Бетани не стала заканчивать свою фразу. Они и так оба понимали, чем это грозит. Керан привлёк её к себе, обнял и стал укачивать, как ребёнка. Потом произнёс, ровно, словно уже принял решение:
   — Я уговорю Траска, чтобы он помог мне добыть твою филактерию. Он добрый, ты же знаешь…
   — Керан, нет, так нельзя, — слабо возразила Бетани, покачав головой. — Как же твоя семья?
   — Почему нельзя? В чём плохо отступничество, если оно заключается только в том, чтобы жить спокойно, как обычные люди? Мэша позаботится об отце. И они меня не выдадут. Твой брат, думаю, тоже. Он хороший человек, ему можно доверять. Уедем в Антиву или даже в Ферелден, купим дом в деревне… Чему ты смеёшься? Я в детстве рос на ферме, не думай, я не только мечом махать умею…
   — Я не сомневаюсь в этом, — улыбнулась Бетани, когда Керан осторожно вытер её слёзы. Она задумчиво высвободилась из его объятий, сделала пару шажков в сторону. — Помнишь, я говорила, что мой отец учился в этом Круге? Сер Траск обмолвился, что ему помог сбежать храмовник.

   Керан улыбнулся.
   — Так значит, это судьба. — Наклонился, будто бы подобрать сорочку, схватил Бетани под коленки, взметнул в воздух и закружил так, что она испуганно завизжала. — Только не думай, что позволю тебе сбежать от меня... Госпожа моя отступница.






 

@темы: Het, Ella, Bethany, Рейтинг - R, Жанр - Romanсe, Статус - закончен, Warning - Fluff, Жанр - Missing scene, Жанр - Drama, Размер - Min, Сюжет - отношения, фэндом "Dragon Age 2", Keran

---

«Аригена, Аришок, Арикун»

Название: «Аригена, Аришок, Арикун»
Фэндом: Dragon Age: Origins
Персонажи: Аригена, Аришок, Арикун. Разные.
Рейтинг: G
Категория: джен,
Жанры: повседневность, AU (в пределах канона), пропущенная сцена,
Размер: Миди, 4170 слов
Статус: закончен
Тайминг: Прегейм-постгейм, 6:20 — 9:45
Саммари: Альтернативный взгляд на завоевательные походы кунари в Тедасе.
ficbook

«Аригена, Аришок, Арикун»

«Аригена, Аришок, Арикун»

Приблизительно год 6:20 по летоисчислению Тедаса.
Кунантааш, Северный архипелаг.

В небольшой комнате, выходящей окнами на залитый солнцем сад, находилось трое. Очень старая женщина с тёмной, почти бронзовой кожей, закутанная в замшевое пончо, и двое мужчин. Неподвижно сидящий однорогий кунари, матёрый, с множеством шрамов; и относительно молодой, в белой накидке, шитой сильверитовыми нитями, с серебряными подвесками в ушах. Каменный стол, вокруг которого они сидели, пустовал. На нём не было привычных стопок бумаг и письменных принадлежностей. Только керамический кувшинчик, небольшие чаши и поднос с хлебцами. Эта встреча была скорее неформальным общением, нежели рабочим собранием членов Триумвирата кунари.

Кувшинчик с травяным настоем источал тонкий, бодрящий аромат. Аригена аккуратно придержала крышку, наполнила чашки. Разломила хлебец на три части.

— Благодарю, — отозвался однорогий.

Аригена села. Никто из мужчин к хлебу не прикоснулся.

— Так какое решение ты примешь, Арикун?

Вопрос был совершенно не праздный. Кунари, по прогнозу Арикуна, грозил наиболее крупный кризис за всю историю с момента объединения.

— «Shok ebasit hissra…» Но мы всё же боремся. И мы стали слишком сильны. В мире, где прощаются ошибки, нельзя требовать безошибочности.

— То есть? — переглянувшись с Аришоком, по возможности мягко спросила Аригена.

— «Меняющий мир, меняется вслед за миром», — снова процитировал писание Арикун, поднимая чашу и вдыхая ароматный пар.

Аригена нахмурилась, взглянув на безмятежное лицо философа. Она привыкла рассматривать проблемы с практической стороны, не превращая решения в многословные диспуты. Есть правила, сложившиеся под влиянием сурового окружающего мира. Простые непреложные правила, без соблюдения которых кунари не выжили или влачили бы жалкое существование. Что ж, благодаря им кунари стал сильны, распространились по всему архипелагу. Старые законы и правила устарели и стали тесны для них, как стали тесными острова. С точки зрения Аригены в этом не было ничего удивительного. Арикун же видел в этом угрозу существованию Кун, но философия удел учителей и хранителей, ремесленники и изобретатели занимаются другими вещами.

— Арикун, — Аригена осторожно прервала его размышления. — Эволюция — это естественный процесс. Как технологии устаревают вслед за развитием науки, так и законы должны меняться вслед за изменением условий жизни.

— И что плохого в том, что вопрос выживания не стоит ни перед кем? — проворчал Аришок. — Нашему народу ничто не угрожает. Кунари сильны и в этом наша заслуга.

— Кун — это путь. К цели можно дойти разными путями, и не всегда эта конечная цель будет одинакова. Но останемся ли мы Кун Ари, если наш Кун изменится? Не свернём ли мы с Пути, изменив его, и не будем ли бесцельно блуждать в тумане?

Слова Арикуна вызвали у Аригены тихий вздох. Предыдущая Арикун, старуха с восточных островов, умела ставить точные задачи, не перекладывая принятие решений Триумвирата на чужие плечи. Её преемник был мудр и проницателен, но, увы, пока не слишком опытен. Женщина расправила складки накидки и проронила:

— Технологии можно законсервировать искусственно. В ряде случаев это необходимо, когда промышленность и общество не готовы к последующим изменениям.

— Интересная аналогия, — задумчиво наклонил голову Арикун и серебряные подвески в его ушах издали еле слышный перезвон. — «Не ветер гасит волны, но волны ветер…» Попытаться контролировать внутренние изменения потребностей общества…

— …искусственно подстраивая внешние условия, — с облегчением закончила Аригена, ступив в привычную область практического моделирования.

Аришок шевельнулся, сложил подбородок на переплетённые пальцы и пристально посмотрел на неё. Медленно сказал, перекатывая слова языком, точно пробуя их на вкус:

— Внешние условия? Война. С кем? Кунари не должны воевать с кунари. Проклятье сааребас больше не угрожает нам.

— Зачем с кунари? Можно разведать, что находится за морем, — возразила Аригена. Она встала, подошла к искусно вырезанной на стене карте, указала на кромку нижних островов. — Мы знаем, что здесь волны иногда выбрасывают на берег обломки не наших кораблей. Значит, за морем должна быть пригодная для жизни территория. Мы можем колонизировать новые земли. Найти новые источники полезных ископаемых. Расселиться.

— Антаам не захватчики. И не убийцы. Антаам — это защитники народов Кун. Арваарад не будет отпускать на волю сааребас. Не мне напоминать Арикуну, что гласит учение.

Аригена искоса взглянула на лидера воинов, потом на философа, вздохнула тихонько. Вернулась за стол, долила себе в чашку настоя и спокойно произнесла:

— Но те, кто живет за морем — не Кун Ари. Так в чём проблема? И кто знает, может, если мы расселимся, сааребас станет меньше рождаться или их проклятье станет менее разрушительным?

***

Год 6:47 по летосчислению Тедаса.
Кунантааш, Северный архипелаг.

— Но мне нужны пушки большего калибра и более толстые броневые листы! — Аришок угрожающе навис над столом, как скала над приливной волной.

— А мне нужно больше металла! — запальчиво ответила Аригена, — откуда я возьму столько руды? Из воздуха?

— Паршаара! — взревел лидер воинов. — Женщина, я завоевал тебе рудники и прииски! Я дал тебе шахты! Сегерон и Пар Воллен твои! Чего ещё ты хочешь?

— Я хочу, чтобы Антаам перестал при захвате промышленных объектов разносить инфраструктуру! — Аригена вскочила с кресла, и с вызовом уставилась на Аришока. Это зрелище вызвало усмешку у Арикун, которая в прошлые времена была одной из лучших тамассран-селекционеров. Мужественный, широкоплечий Аришок с бугрящимися мышцами и застывшая перед ним изящная и тонкая, как тростинка, Аригена. «Возможно, — подумала Арикун, — пока ещё Аригена в детородном возрасте, её стоит отстранить от поста и приказать понести от Аришока? Потомство получится отменным. Надо будет на досуге обдумать это детальнее».

— Сядьте. Ведёте себя, как неразумные бас.

Аришок спокойно сел под яростным взглядом Аригены, так и оставшейся стоять.

— Разве защищает толщина брони, а не её прочность? — спокойно спросила Арикун, жестом указывая Аригене на кресло. Женщина дёрнула бровью, но повиновалась. Ответила нехотя:

— Я не могу гарантировать, что с заменой литеен производство металла моментально увеличится. В этой ситуации тупое наращивание толщины броневых листов… Об этом вообще можно разговор не поднимать. Это самое глупое, что можно предложить.

— И всё же. Ты радуешь нас вестью о новой стали и просишь скорректировать планы наступления, задержать его. Мы ждём объяснений.

Аригена раздражённо дёрнула ртом.

— Этот новый принцип проката стали нужно сперва внимательно рассмотреть, изучить перед внедрением. Литейщикам нужно время, чтобы верно оценить перспективы изобретения, выяснить насколько это выгодно — реконструировать плавильни. Может, это окажется ошибкой…

— Война не будет ждать. Я требую эту новую сталь немедленно! — отрывисто произнёс Аришок, глядя в сторону.

— Паршаара! Пока я Аригена, решать такие вопросы буду я! Обсуждение закончено!

Женщина резко встала и направилась к дверям.

— Пока ты складываешь лён с руками атлоков, там, за проливом, погибают бойцы Антаама, — сказал Аришок вслед лидеру ремесленников. Сейчас он выглядел на свой возраст — уже немолодой мужчина, прошедший через множество боев и уставший от ответственности. — Сааребас гонят впереди себя толпы басра. Они не воины, всего лишь необученные дитрази, но их много, очень много. Как бы они ни были слабы, они берут числом. Карастен может убить десяток таких, но одиннадцатый ранит его, а двенадцатый убивает. Дай мне новые пушки и новую броню. Я прошу.

Аригена, уже протянувшая руку к двери, замерла на мгновение.

— Я… Я попробую сделать всё, что в моих силах. Но не жди от меня чуда.

Когда дверь закрылась, Арикун искоса взглянула на Аришока.

— Мне кажется, беспокоиться не о чем. Аригена вспыльчива, но упорна. К твоему возвращению, ручаюсь, опытные образцы уже будут тебя ждать. Что ещё мы не обсудили?

— Сомневающиеся. Некоторые кунари считают вторжение ошибкой. Что мы отклоняемся от пути Кун.

— От Пути невозможно отклониться, выполняя волю Триумвирата, — улыбнулась старуха. — Я знаю, что есть те, кто считает, что Триумвират искажает волю Кослуна. Они заблуждаются.

— Но они отказываются выполнять приказы. И они готовы покинуть Антаам.

— Даже так? Может, это мои тамассран ошиблись, когда решили, что эти кунари должны попасть в Антаам?

— Я не знаю. Иногда я сам задумываюсь, зачем мы ведём эту войну. Если сомневающихся не удастся убедить, то… — Аришок покачал головой, не закончив фразу. — Это будет неправильно, что одни кунари поднимут оружие против других.

— Верно, — проронила Арикун и замолчала. Ей тоже предстояло сделать то, что было выше её сил. Надо было придумать, как удержать Кун Ари от распада.

***

Год 6:82 по летосчислению Тедаса.

Кунантааш, Северный архипелаг.

Аригена немного опоздала к началу собрания Триумвирата. В последнее время сильнее кололо в боку от хождения по крутым лестницам, хоть в самом деле пристраивай подъёмник к дому Триумвирата.

Открыла дверь, кивком поприветствовала Арикун. Та сидела на своём кресле, чуть отодвинувшись от каменного стола, на котором Аришок расстелил карты. Мужчина тряхнул гривой ей в ответ, вернулся к своему рассказу.

Странное дело, но смотреть на Аришока было почему-то неприятно. Вроде бы она сама выбрала и одобрила его кандидатуру на этот пост, и не было с ним никаких разногласий, в отличие от его предшественника, но почему-то, за годы работы с ним так и не прошло странное чувство отторжения. Раздражала его энергичность, хотя он не был ни шумным, ни излишне молодым. И, кажется, эта лёгкая антипатия была взаимной.

— Что я пропустила важного? — спросила Аригена, грузно садясь на своё место.

— Совершенно ничего. Схема продвижения войск отмечена здесь. Острова Сегерон и Пар Воллен, полуостров и побережье континента полностью наши. Территория отсюда и досюда, — палец с отточенным ногтем повторил начерченную линию, — контролируются полностью. Сааребас-басра сопротивляются, однако если сконцентрировать силы, их столицу можно будет взять к концу следующего года.

— Слишком быстро, — проскрипела Арикун, словно кто-то прошелся по рассохшимся половицам.

Аришок с некоторым высокомерием выдвинул подбородок.

— Что?

— Ты слишком быстр. Мы подавимся, — пояснила старуха. — Тамассран не смогут обучить такое количество кабетари.

— Вздор. Антаам за пять лет моего руководства завоевал больше, чем все компании до того. Заставь ашкаари обучить больше тамассран, Арикун.

Жрица нахохлилась, становясь похожей на старую больную ворону. Аригена вздохнула. Вопреки её ожиданиям, Арикун не среагировала на выпад Аришока. Не самый хороший знак. Характер главы философов с годами становился всё сложнее и в отличие от Аришока, Аригена слишком хорошо знала, что когда Арикун молчит, то не стоит на неё давить.

— Нет, — старуха резко повернула голову, холодно уставившись на Аришока холодными и не по возрасту прозрачными глазами. — Тамассран — это самое важное, что у нас есть. Иначе кунари перестанут быть Кун Ари. Серых становится всё больше. Если мы распылим учителей, чему мы сможем учить? Виддатари не смогут познать путь Кун, они станут теми, кто будет лёгкой добычей для соблазнов Серых.

— Тогда найдите тех, кто может выявлять Серых до того, как они ими стали! Создайте Бересаад среди тамассран! — неодобрительно отозвался Аришок, не замечая предостерегающего взгляда Аригена. Женщина, не выдержав нарастающего в зале напряжения, кашлянула, привлекая к себе внимание.

— Аришок, если у тебя нет вопросов, которые требуют моего внимания или внимания Арикун, то ты пойдёшь и отдохнёшь от дальней дороги. Своё решение касательно опережения тобой стратегии продвижения Кун мы сообщим завтра.

Воин внимательно посмотрел на присутствующих и решил прислушаться к этому приказу-рекомендации. На какое-то время в зале воцарилась тишина.

— Распадается… — пробормотала вполголоса Арикун.

— Прости, не расслышала?

— Триумвират распадается.

Аригена промолчала. Наверное, она согласилась бы с Арикун. Традиция изменения состава Триумвирата требовала, чтобы замены не проводились одновременно. Если бы не внезапная гибель Аришока, Арикун ввела в Триумвират своего преемника. Потом сменился бы Аришок. Потом она – Аригена. Но случайная, глупая смерть главы Антаама спутала все планы.

— Кажется, мы обе ошиблись с этим Аришоком. Я совсем стара стала, раз не смогла разглядеть, что он не годится для этой должности. Задержалась на своём посту. Да и тебе пора бы готовить замену, вижу же, что работаешь только на упорстве.

— Что мы будем делать?

Арикун тяжело вздохнула.

— Сейчас важнее решить проблему лихорадки на Пар Воллене и придержать Аришока. Если он станет неуправляемым… Крыс нельзя загонять в угол. Басра объединятся и начнут ответное наступление. Ты видела когда-нибудь атакующего сааребаса, который принял в себя проклятые силы? — неожиданно спросила старуха. Аригена с отвращением вздрогнула. — А когда их несколько десятков? Нет? И он не видел. Я, когда была девочкой, видела и я сделаю всё что можно, чтобы этого не повторилось. Аришок не понимает, что это такое, когда сааребас отдаются своему проклятому дару и убивают всё живое в округе...

Аригена посмотрела на карту, на которой оставалось слишком много пятен, контролируемых бас. Для неё это были не тыловые бесполезные зоны, а то самое ценное, что позволяло бас воевать и сопротивляться - области земледелия, рудники, линии снабжения, пусть и искаженных в своей основе беспричинной жаждой наживы.

— Если басра начнут атаковать нас вместе, это станет для нас проблемой.

— Не станет. Удержать Аришока в рамках моя задача, — жёстко ответила Арикун. — Либо он задержит завоевание. Либо у нас опять будет новый Аришок.

***

Год 7:17 по летосчислению Тедаса.

Кунадар, Пар Воллен.

Дождь за окном барабанил не переставая. Комната, так похожая на комнату в доме Триумвирата на далёком Архипелаге, была не освещена, в ней царил приятный глазу полумрак.

Арикун постукивал пальцами по столешнице, вызывая раздражение Аришока. Шло важное обсуждения противодействия басра, Аригена раз за разом предлагала решения, генерируя разнообразные идеи, отбивая их, словно кожаные мячи об стену. Всё не то, близко, но не то… А тут ещё эта дробь… Раздражает.

— У меня есть решение, которое устроит Триумвират, — растягивая слова, произнёс Арикун. — Если басра используют сааребас, то и мы сможем использовать их. Двойная польза. Это позволит использовать наших сааребас против их, и позволит нашим сааребас пройти дорогой Кун до конца.

Аришок и Аригена замерли. Такого предложения они не ожидали.

— Что это? Шутка?

Арикун легко встал, подошёл у окну, вытянул руки, подставляя их под капли дождя. Белые рукава накидки мгновенно намокли, прилипли к серебристой коже, но философ словно этого не заметил.

— Вы замечали, что с тех пор, как мы закрепились в Пар Воллене, стало рождаться больше сааребас?

— Я думаю, это как-то связано с лихорадкой с континента, — проворчала Аригена. — Лекари поговаривают, что нам стоит уйти назад.

— Назад? Нет. Нам стала нужна эта война. Если мы повернём, то всё, что было сделано, окажется сделанным зря.

— Скажем проще, после того, как мы стали терять флот, сааребас-басра не оставят нас в покое, — дополнил Аришок.

Арикун пожал плечами, словно этот аргумент был для него несущественным.

— Вы помните, ради чего началась экспансия?

Аригена тряхнула гривой косичек.

— Помню. Соглашусь, если отступим, ничем хорошим это не кончится. Рудники архипелага истощены. Дерево и даже глину приходится привозить из колоний, вы это знаете не хуже меня. Сами же голосовали за перенос ставки Триумвирата на Пар Воллен. Колонизировать восточные пустоши и одновременно удерживать южные земли... Я не уверена, что мы сможем.

— А зачем удерживать? Сааребас… здесь их рождается слишком много, а местные бас слишком грязны и отвратительны, чтобы иметь с ними дело. — Аришок брезгливо передёрнул плечами. — Хуже датрази. Грязные крысы, называющие себя воинами… Они нападают на наши торговые корабли, разрушают поселения и убивают мирных жителей. Они бесконечно далеки от пути Кун. В самом деле, почему бы не уйти?

— Потому что я это не позволю, — резко повернувшись, отрезал Арикун. — Мы не сможем перевезти всех кунари и виддатари на острова. Мы не имеем права бросать тех, кого научили идти путём Кун. А кто потерян для Кун, а кто еще нет — решать будут тамассран, а не солдаты. Поэтому мы не уйдём с юга.

— Арикун, Аришок, мы обсуждаем проблему предателей-серых, которые переходят на сторону басра, — напомнила регламент Аригена. — Планы колонизации восточных пустошей предлагаю обсудить позже. Увеличение популяции сааребас тема важная, Арикун, я это не оспариваю, но ни твои, ни мои люди не могут на неё повлиять. Давайте заниматься теми вопросами, которые принципиально решаемы.

— Я уже сказал, пусть Аришок усилит Антаам арваарадами и сааребас.

Аришок уставился на молодого мужчину недобрым взглядом.

— Ты в своём уме? Ты предлагаешь использовать эти проклятые способности рядом с моими людьми? Ты хочешь, чтобы демонические отродья разговаривали с ними, разлагая?

Арикун довольно улыбнулся и снова отвернулся к окну, подставляя ладони под капли дождя.

— Я разве не говорил, что мои люди нашли способ держать сааребас на поводке? Теперь каждый боец-арваарад в безопасности. Как и все те, кто находится с ними рядом. Ты можешь испробовать их на штурме какого-нибудь города. Сааребасы, в отличие от артиллерии, мобильны и не требуют боеприпасов. Возьми Оствик. Южный мыс под Антивой. — подсказал Арикун на память, даже не поворачиваясь к карте мира. — Оттуда можно забрать Киркволл, и тем самым басра лишатся транзита и возможности пополнять арсеналы. А ты, Аригена, можешь испробовать использовать сааребас в качестве зачарователей. В конце концов, мы должны дать возможность стать кунари даже тем, кто отмечен проклятием. А что до Серых… Аригена, тот порошок, квамек, подавляющий волю, я хочу использовать его в лагерях перевоспитания.

— Но он ядовит для других рас… И его действие на них необратимо... — ответила женщина в лёгком замешательстве.

— Необратимо? Замечательно.

***

Год 7:52 по летосчислению Тедаса.

Кунадар, Пар Воллен.

Заседание затянулось за полночь, Аришок метался по комнате, так энергично взмахивая рукой, что, казалось, его раны неминуемо раскроются и повязки окрасятся кровью.

— Сядь.

Воин не отреагировал.

— Чего мы этим добились? Ничего!

Арикун, проводив Аригену до выхода, закрыл за ней дверь. Вернулся к столу, но вместо того, чтобы сесть в кресло, присел на край стола, с несколько раздражённым видом наблюдая за ярящимся Аришоком.

— Я не вижу поводов для паники. Всё в норме, так и должно быть. Оборона Пар Воллена развёрнута, …

Договорить он не успел, Аришок с рычанием рванулся к нему, занёс кулак. Арикун не шелохнулся, даже когда кулак замер у кончика его носа.

— Паршаара! Мальчишка! Бойцов Антаама выжигают проклятой магией, флот почти уничтожен, линии снабжения прорваны! А ты сидишь как ни в чём ни бывало, и говоришь что «всё так и должно быть?».

— Сядь и успокойся. Иначе истечёшь кровью. Ты – Аришок. Ты сила Кун, его меч и щит, — Арикун тщательно выговаривал каждое слово, словно он обращался не к главнокомандующему армией кунари, а к несмышлёному ребёнку. — Я говорю что делать – ты и Аригена делаете это. Не лезь на стезю учителей. Это не то, в чём ты разбираешься. Твоё дело – отступить в Лломерин. Как это было запланировано.

— Но там гибнут мои люди!

— Они часть Кун и я скорблю о их смерти. План состоит в том, чтобы медленно отступить на полуостров, оставляя басра в максимальном напряжении. Ты меня понимаешь?

— Но как мы можем обнажить Сегерон? Надо выдавить Серых оттуда, я это сделаю с лёгкостью, только…

— Тссс, — поднял палец Арикун и Аришок замолчал, моргнул удивлённо глазами.

— Мы создали мир, в котором для бас есть только один путь – стать Кун Ари или умереть. Басра глупы. Серые, которые отринули путь Кун, не важны для нас, они уже умерли, когда стали бас. Зато для кунари путь всегда ясен. Бойцам Антаама всегда найдётся, куда приложить силу, ремесленникам всегда будет для кого производить оружие и броню. Бен-Хассрад обучают виддатари и кабетари. И Сегерон пусть остается для тех отступников, которые не хотят быть кунари. Пусть они сражаются за свою никчёмную жизнь, с басра или против них. Для кунари это безразлично.

***

Год 9:27 по летосчислению Тедаса.

Кунадар, Пар Воллен.

Арикун пил лечебный отвар маленькими глотками, не обращая внимания на тревожные взгляды Аригены и Аришока.

— Если подытожить, эта лихорадка имеет отношение к тому, что бас называют Мором, — закончил доклад Аришок.

— Аригена? Продвинулись ли вы дальше?

— Нет, Арикун. Выявлена зависимость, при которой происходит инфицирование и последующие мутации, но влиять на начавшийся процесс мы не можем. Хуже того, на определённой стадии заболевания инфицированные начинают заражать окружающих. Приходится сжигать не только трупы, но и вещи, с которыми больной постоянно контактировал. Всех прибывающих с Сегерона осматривают, но всё равно инфицированные появляются на архипелаге и Пар Воллене. Есть комбинация из экстрактов трав, которая уменьшает риск заражения, но излечение уже заболевших до сих пор не возможно.

— Значит, продвинуться так и не удалось… — эхом отозвался морщинистый жрец. — Если сложить с теми прогнозами, по которым в ближайшие годы начнётся этот Мор, то это становится важнейшей для нас задачей. Если люди не лгут, то проклятое развращение сааребас ничто по сравнению с Мором. Нам нужно понять, что это такое. Аришок, твои разведчики должны собрать всю возможную информацию об этом Море. Не считайся ни с чем.

— Но проникновение отрядов Бересаада на территории басра будут воспринято, как объявление войны.

— Значит, сделай так, чтобы они не были замечены. И даже если так – это не твоя забота, а моя. Действуй.

***

Год 9:34 по летосчислению Тедаса.

Кунадар, Пар Воллен.

Только что избранная Аригена сидела в комнате, запустив пальцы в гриву растрёпанных серебристо-серых волос. Вчера она была всего лишь старшей помощницей будущей преемницы и никогда не думала, что будет сидеть в этом небольшом зале, за каменным столом, за которым писал сам Кослун.

Ситуация уникальная для Триумвирата. За морем погиб Аришок, так и не сумев вернуть похищенную у него реликвию. Узнав об этом, Арикун скоропостижно скончался. Никто не ожидал этого - он казался вечным, старик с железным характером и кристально чистым умом, никогда не пользовавшийся записями, и так и не начавший готовить преемника. И разумеется, совершенно никто не был готов к тому, что глава ремесленников со всем своим сопровождением погибнет в восточных колониях на испытаниях нового оборудования для вскрытия рудоносных жил.

Бумаги слева - это кандидатуры на посты Аришока и Арикуна. Ей надо выбрать двоих, самых лучших, самых перспективных и работоспособных. Как будто к званию Аригены вместе с полномочиями и обязанностями автоматически прилагаются необходимые знания и опыт. Бумаги справа - письма и доклады, адресованные Арикуну. Их вскрыла и принесла его помощница, если так можно назвать ту, в чьи обязанности входило сопровождать жреца-философа и следить, чтобы его целебные отвары были всегда горячие. Тихая и несуетливая женщина с очень маленькими, почти подростковыми рожками, добрый десяток лет была тенью Арикуна и воспринималась Аригеной, как его неотъемлемая часть.

— Так значит, это всё ложь? — Аригена не могла поверить прочитанному. — Вся война это всего лишь способ держать кунари под контролем?

— Я бы назвала это иллюзией, — мягко ответила жрица. — Я подозревала подобное. Слишком всё было гладко.

— И тогда понятно, почему мы так вяло топчемся на Сегероне, хотя оружия и амуниции на складах столько, что Антаам бы захватил и остров и весь континент года за два.

— И понятно, почему так быстро в Триумвирате меняются Аришоки.

— Получается, что Кун властвует над миром уже полтора века? Раз уж мы могли взять этот мир в свои руки, но не сделали этого?

— Можно сказать и так, — согласилась жрица. — Мы остановились, чтобы всегда была граница, за которой живут басра и ведут свою нечестивую жизнь, показывая кунари всю мерзость заблуждений тех, кто отверг Кун. Их пример настолько ненавистен и противен кунари, что никто не усомнится в верности наших законов и правил.

— Ага, а напряжение на границе даёт возможность стравливать пар. И из-за него никто из бас даже не пытался сотрудничать с нами и учиться пути Кун. Не нравится мне это, — проворчала Аригена. Она постучала пальцем по листам с ровными столбцами имён и названий городов. — Ты эти списки читала? Адресовано бывшему Арикуну. Позапрошлому, в смысле. Не понимаю, если мы имеем шпионов и диверсантов во всех городах и странах басра, почему мы позволяем этой грязи существовать и отравлять мир? Мы сильны, а басра прогнили настолько, что готовы убивать сами себя... Почему мы не берёмся это исправить, если мы можем это сделать?

— У меня сердце обливается кровью, когда я думаю о тех людях, которые оторваны от Кун. Ведь им не дали возможности встать на правильный путь. Пусть они и бесконечно далеки от идеалов Кун, но это не повод лишать их последнего шанса.

— То есть, ты считаешь, что это... как это? Эгоистично?

— Мне кажется, — женщина спокойно поправила Аригену, — что когда-то давно была совершена ошибка.

Аригена с удивлением посмотрела на жрицу.

— То есть ты считаешь, что Арикун ошибались? Ты, ашкаари, находишь решения Триумвирата неверными?

— Да. — Ответ прозвучал твёрдо и уверенно. — Мы должны нести Кун всему миру, чего бы это ни стоило. А не стоять в стороне и наблюдать, как их жадные церкви лгут и поощряют сааребас осквернять магией мир, растлевая и извращая демоническими силами. Ведь Кослун говорил, что нельзя сопротивляться силам природы, надо идти по течению, изменяясь вместе с миром...

Жрица оборвала себя и испуганно замолчала.

— Скажи, — медленно начала Аригена, по прежнему не отнимая рук от головы.— Чем твои слова отличаются от слов Серых, что призывают свергнуть Триумвират, отвернувшийся от пути Кун и исказивший его? Как ты с таким мировоззрением оказалась здесь, в Новом Доме?

— Моё мировоззрение полностью устраивало Арикуна, — твердо ответила женщина. — Я ашкаари, и никто не сомневается в моём виденье и знании Кун.

— Хочешь быть Арикун?

Женщина просияла, но потом сникла.

— Аришок вряд ли одобрит войну... Конечно, настроения в Антааме разные, но...

Аригена не выдержала и расхохоталась:

— Где это видано, чтобы воины отказывались воевать?

— В любом случае, — покачала головой жрица, — никто не поймёт резкой смены курса. Триумвират никогда...

— Что Триумвират "никогда"? Никогда не отчитывался о принятых решениях? Я с сегодняшнего утра Аригена. Ты, если согласишься, с завтрашнего дня станешь Арикун. Мы уже две трети Триумвирата. И если мы хотим уничтожить мерзость, источаемую басра, то мы должны действовать, как говорил Кослун. Вот ты и найди среди кандидатов в Аришоки того, кому можно доверить очищение этих выгребных ям. А я приложу все силы, что бы обеспечить Антаам всем, что понадобится для вторжения.

***

Год 9:58 по летосчислению Тедаса.

Кунадар, Пар Воллен.

Комната с каменным столом пустовала. На террасе, выходящей в сад, сидели две женщины-кунари, неуловимо похожие друг на друга. Одна с густыми серо-седыми косами, вторая коротко подстриженная, и если не смотреть ей в лицо, походила на подростка.

— Как ты думаешь, что будет с нами?

— Мы состаримся и умрём.

— Нет, я имею в виду кунари.

Аригена едва заметно улыбнулась.

— «Ataash varin kata», — процитировала она философским тоном. — Всё что мы делаем, мы делаем для победы Кун.

— Я начинаю задумываться о роли Серых. Получается, хоть мы и ненавидим их всей душой, но они нам нужны?

— Получается, что нужны. С тех пор, как мы очистили южный континент, Тедас, от гнили сааребас, только Серые и примкнувшие к ним басра позволяют хоть чем-то занять Аришока и Антаам.

Арикун задумчиво почесала себя под левым рогом и продолжила:

— Но ты ведь не думаешь, что мы ошиблись, когда форсировали завоевание? Признаюсь, эта мысль занимает меня всё больше и больше. У нас не осталось внешних врагов. Образ жизни кунари, увы, построен на преодолении внешнего давления. Если Серые будут уничтожены, придётся что-то придумывать, что бы Антаам не заскучал. Боюсь, что наш народ через десяток лет будет ждать кризис.

— И что ты предлагаешь?

— Увы, ничего. На наш век работ по преобразованию Тедаса хватит. А вот нашим преемникам придётся озаботиться экспансией на запад. В конце концов, там тоже могут жить басра, не знающие Кун.

@темы: Рейтинг - G, Arishok, фэндом "Dragon Age: Awakening", фэндом "Dragon Age: Origin", Статус - закончен, Жанр - Missing scene, Жанр - AU, Сюжет - политика, Сюжет - отношения, фэндом "Dragon Age 2", Размер - Midi, Arigena, Ariqun, Gen

---

«Сказка для Флемет»

Название: «Сказка для Флемет»
Фэндом: Dragon Age: Origins
Персонажи: мКусланд, Флемет, Морриган
Рейтинг: R
Категория: гет,
Жанры: юмор, повседневность, hurt/comfort
Предупреждения: В тексте вольная трактовка сказки о Флемет, на основе остальных трех сказок. Канонофагам без чувства юмора от прочтения лучше воздержаться.
Размер: мини, 7 страниц
Статус: закончен
Краткое содержание: Про Флемет в Ферелдене рассказывают разные сказки. Для кого-то она чудовище, опасная ведьма-убийца. Кто-то зовёт её Аша'Беленар, "та, кто много знает". А для семьи Кусландов - Флемет историческое лицо, её имя неразрывно связано с историей тейрнира Хайевер. Для Стража Кусланда Флемет не просто легенда...
Примечание: Писалось на санта-фест.
ficbook

«Сказка для Флемет»

«Сказка для Флемет»

Айдена Кусланда многие считали сентиментальным. Говорили, что он лёгок на слёзы, подчеркнуто заботлив о судьбе крестьяночек, которых соблазнял на охоте и что он совсем не разбирается в политике. Его это устраивало. Он знал с тринадцати лет, что будет тейрном Хайевера. Что он третий в порядке наследования короны Ферелдена, после отца и Фергюса. Он мог поименно перечислить тех, кто желал смерти хайеверским Волкам. Но он ошибся. Все Кусланды ошибались. Удар нанёс тот, кто казался приручен с потрохами.

А потом был Остагар. Самое большое унижение в жизни. Айден рвался туда, подгонял своего спутника. Казалось, стоит только добраться до ставки короля и всё станет на свои места. Кусланды всегда были верны трону Тейринов, Кайлан всё рассудит, объявит Хоу преступником, восстановит доброе имя Брайса и Элеоноры… А вместо этого Айден наткнулся на пустоту в глазах скучающего короля и на холодное недоверие Логейна. Так и хотелось вцепиться в глотку Кайлана, приложить о ближайшую стену, заорать: «Да отвлекись ты на минуту от того, что меня призвали в Стражи! Хайевер в огне!»

Навязанная вылазка в Коркари была последней каплей. Где-то здесь, в хасиндских территориях, находился отряд Фергюса. Если бы удалось его встретить или найти в этих местах хоть какие-то следы хайеверцев — ну не могли они обогнать их с Дунканом больше, чем на сутки! — он улизнул бы от остальных рекрутов. Нашёл только отсыревшую стрелу с окрашенным на хайеверский лад оперением, и всё.

Некуда бежать.

Это Айден понимал отчётливо. Как и то, что он должен лежать изрубленным трупом в башне Ишалы. Что не бывает гигантских птиц, плюющихся огнём. Грифоны — это из детских сказок, да и огнём они не плюются. Однако сказки сказками, но утром он очнулся голым (если не считать бинтов) в странной хижине, в которой сосуществовали грубо сколоченная мебель, новёхонькие резные сундуки и небрежно валяющиеся книги в драгоценных окладах.

Наверное, если бы Айден знал, что всё так повернётся, он не покинул бы тейрнир. Выдернул бы из безнадёжной обороны Гилмора и остальных, они отступили бы по тайному ходу, вынесли бы на руках раненого отца. А дальше — собрать ополчение и вышвырнуть захватчиков из родового замка — дело техники. Плевать на вероломных баннов. Любовь простых солдат и фермеров к гербу Кусландов куда крепче, утёрся бы Хоу своей кровушкой, как пить дать утёрся. А приспешников его развесили бы по стенам, на их же кишках. Но в тот момент, держа за руку умирающего отца, Айден не посмел ослушаться его предсмертного приказа: перехватить брата в Остагаре и предупредить короля о предательстве. В итоге — король мёртв, Фергюс пропал там, где кишмя кишит порождениями тьмы, он сам отравлен скверной и сидит на трухлявом бревне посреди хасиндского болота. Впереди неизвестность, война и Мор, позади погибшая армия и клеймо предательства на имени семьи.

* * *

— О чём задумался, Страж?

Айден поднял голову. Мать Морриган подошла неслышно, подкралась, словно кошка на мягких лапах. Очень длинных и стройных лапах, надо отметить, ноги у старушки ого-го-го: мягкие складки шерстяной ткани отлично подчёркивали бёдра.

— Да так… О том Страже, Алистере. — Айден мотнул головой в сторону навеса, где дремал его спутник. — Он мне кажется до странности похожим на одного человека. И вот я думаю, совпадение это или нет?

Женщина расхохоталась:

— О, юноша, ты не представляешь, насколько мне он кажется похожим... — Она внезапно замолчала и пробормотала невнятной скороговоркой: — Ничего не меняется, снова два юнца-беглеца спасают страну, кипит серебро в крови и тейрнов венец переходит из рук в руки…

Айден искоса взглянул на Флемет, на мгновение прилип взглядом к отнюдь не старушечьей груди, оттопыривающей кожаную безрукавку, и быстро перевёл взгляд на носки сапог. «Ей пять сотен лет, и она одержимая, — напомнил себе Айден. — И она не может знать, кто я такой. Или может?»

И едва не подавился, когда услышал свой голос:

— Я Кусланд. Последний из тейрнов.

— О, да! Сегодня просто день встреч «всех тех, кто напоминает нам кого-то!» Ты, например, похож на своего пра-пра-пра-пра-о-я-устала-это-повторять-деда, Серима. Такой же молчун, слова клещами не вытянешь, и смотришь волком, будто я маленьких зайчат на завтрак ем. А знаешь, — она вдруг придвинулась близко-близко, и на Айдена пахнуло ароматом зелёных яблок, горькой травы и чем-то лесным, диким, — ведь я и в самом деле их ем. И кстати, ты — не последний.

Как Айден не упал с бревна, он сам не понял. А Флемет сидела с довольным видом, как ни в чём не бывало, и мырлыкала себе под нос какую-то детскую песенку. Что-то попало в глаз, то ли соринка, то ли случайно сорвавшаяся капля с ближайшей ветки, но на миг образ Флемет размылся, и Айдену почудилось, что вместо пожилой неумытой дикарки рядом с ним сидит озорная красотка. Улыбается насмешливо и шлёт ему воздушный поцелуй.

— Андрасте всеблагая… Так ты, в самом деле, та самая Флемет? Подожди... Не посл... Что ты знаешь про Фергюса?

— Что я знаю? Ммм? Я даже не знаю, та самая я или нет... Сказок вон сколько насочиняли...

Наваждение рассеялось. Флемет слегка повернулась к нему и капризно прищурилась, от чего морщинки возле глаз собрались гусиными лапками. Айден спохватился.

— У нас есть семейная легенда про Флемет. Её редко рассказывают посторонним. Я могу её рассказать, но она длинная.

— Ничего, — великодушно кивнула ведьма. — Обед как раз поспеет, а я тем временем решу, что с вами делать.

Айден наморщил лоб, вспоминая, тихонько вздохнул и начал рассказ:

— Флемет была самой красивой женщиной из племени авваров, и ни одна женщина аламарри не могла сравниться с ней в красоте. Не существовало мужчины, который увидев её, не захотел бы ею обладать. Она была возлюбленной барда Озена, и они вместе путешествовали по горам и долинам Ферелдена. В Хайевере они встретили на своём пути банна Конобара Эльстана, тогдашнего владетеля Хайевера. Он возжелал Флемет и стал преследовать возлюбленных, пока она не согласилась выйти за него замуж.

Айден осторожно посмотрел на Флемет. На лице женщины царила какая-то грустная улыбка, и взгляд её был туманен. Это придало уверенности, и он продолжил:

— По авварскому обычаю, брак длится столько лет, сколько узлов развяжет жених, пока невеста поёт свадебный гимн. Тут рассказывают по-разному. Отец и Фергюс говорили, что она вплела в гимн заклинание, делающим Конобара слабым, а мать рассказывала, что Флемет так не хотела за него замуж, что завязала специальные узлы. Но они сходились в одном, когда Флемет допела, Конобар даже одного узла до конца не развязал. Что бы его успокоить, она согласилась пробыть его женой половину года. Флемет не была счастлива в Хайевере, ведь для Эльстана она была всего лишь трофеем. Он не хотел видеть в ней ни мудрости, ни магической силы, — поспешно добавил Айден. — Но когда эти полгода подошли к концу, Конобар не захотел сдержать своё слово и убил Озена, думая, что тогда она останется в Хайевере. Но когда весть об этом дошла до Флемет, она прокляла мужа, и он посадил её в подземелье. И тогда она…

Айден запнулся.

— Ну, что ты молчишь? Продолжай. Мне эта сказка нравится.

— Она попросила капитана стражи помочь ей сбежать, в обмен на… В обмен на то, что Хайевер всегда будет принадлежать только тем, в чьих жилах будет течь его кровь. Но что-то пошло не так…

— Всё пошло не так, — перебила Флемет с мечтательным выражением лица, — Сарим не потребовал обещаний от оскорблённой женщины, он хотел восстановить справедливость, но его люди его не поддержали. И он сдержал своё слово, не предал её, даже когда им пришлось сражаться вдвоём против всех солдат Конобара.

— Эээ… Говорят, она призвала демона, — продолжил Айден. — А потом он обманул Флемет и овладел ею.

— Сарим? — всплеснула руками ведьма. — Нет-нет-нет, у него была беременная жена и двое детей. Какой уж тут обман…

— Демон, демон овладел! — воскликнул Айден, против воли покрываясь пятнами стыда.

— Ах, демон… — тоном забывчивой тётушки протянула Флемет и Айден отчётливо понял, что она, в отличии от него, веселится от всей души. — С ним тоже никакого обмана не было. Демон получил обещанное, Флемет получила свободу, Сарим получил Хайевер, Конобар получил по заслугам… Хорошо, когда сказки хорошо заканчиваются.

— Только Сарим не получил Хайевер, — зачем-то сказал Айден. — Там еще лет тридцать война была, родичи Конобара оспаривали наследство Флемет. Хоу. Ублюдки. Ненавижу их.

— Хахаха, даже так? Какая чудесная сказка, я довольна. Сумел порадовать старую женщину… Тогда и я тебя порадую. Спрашивай о чём угодно.

Айден даже не раздумывал над вопросом:

— Мой брат жив? Где он?

— Жив. Пока. И если ты не наглупишь, тебя переживёт, и будет жить не очень счастливо, но очень долго. А где? Смотря как посмотреть. Он может быть тут… — она провела рукой по воздуху, чуть прикрыв глаза, — а может быть и там.

— Смогу ли я отомстить Хоу?

Флемет на секунду задумалась и неожиданно усмехнулась:

— Ты даже не представляешь, как.

— Когда законч...

Флемет резким жестом оборвала его на полуслове.

— Хватит с меня предсказаний. Чую, обед готов, — кивнула она в сторону хижины. — Вот что. Ты дочь мою возьмёшь с собой. Нечего ей сидеть тут в глуши, и не смей отказываться от этой помощи, дураком будешь. Она колдунья, как и я. Поможет тебе отомстить, поверь мне.

Айден невесело усмехнулся. Похоже, выбора ему опять не предоставили.

— Дочь Флемет и сын Кусландов. Сражаются вдвоём против родичей Конобара. Не прошло и пяти веков.

— О, да, ты начинаешь меня понимать. А теперь помоги мне встать.

* * *

За полгода тут многое изменилось.

Погода, например. В Остагаре снег падал хлопьями, холод лютый, горный кряж слишком низок и почти не останавливал ветер. Здесь же, в пустошах, ветер такой, что сбивает с ног, норовит ударить в спину, когда ты ощупываешь ногой кочку: выдержит ли твой вес?

Айден ненавидел болота. Он возненавидел их еще полгода назад, когда Морриган, сверяясь со своим звериным чутьём, выводила их из Коркари в обход порождений тьмы.

Он кружил по заиндевевшему лесу второй день. Хижина Флемет была где-то здесь, Айден был готов в этом поклясться на Песне Света, но уже начинало смеркаться, он продрог так, что совершенно не чувствовал ни ног, ни рук — напади взбесившийся от скверны моровой волк, он и отбиться-то не сможет... А ни одной приметы он так и не нашёл. Может, он плюнул бы и пошёл бы обратно к Остагару, к ожидающим его спутникам, но Кусланды не отступают от задуманного.

— Да демон тебя побери, Флемет! — проорал он в бессильной ярости. — Ведьма чокнутая! Где твоя драная хижина? Да я тут этот лес сейчас сожгу со всеми потрохами!

Неожиданно на снег села синяя сойка. Чирикнула, пролетела чуть дальше. Повертела головой, блестя чёрными пуговками глаз, чирикнула снова. Птица явно звала за собой.

— Ой.

Пока это единственное, на что хватило Айдена. Даже захотелось развернуться и малодушно сбежать по собственным следам…

Всё вышло не так, как он планировал. Он хотел просто прийти, задать пару вопросов о Морриган и её гримуаре, и уйти, наверное.

В результате обнаружил себя лежащим в знакомой хижине, под медвежьей шкурой и абсолютно голым. Почти как полгода назад, и вся разница, что вместо прострелянных плеч у него сводит судорогой ноги, и не Морриган у очага сидит, а Флемет. Листает лениво книгу, следит, чтобы развешенная у огня одежда (его одежда!) не обгорела.

— Проснулся?

— … …. … — вместо голоса раздался какой-то невнятный сип.

— О, бедный Страж не выдержал купания в болоте и простудился? Тебе разве не говорили, что нельзя ругаться в лесу? Кричал, сжечь грозился. Как дошёл до сюда, не понятно. То ли смелый, то ли глупый…

Флемет со вздохом бросила сверкнувшую золотыми уголками книгу на криво сколоченную полку, взяла исходящую паром жестяную кружку и присела на кровать рядом с Айденом.

— Молчи. Пей.

Пить лёжа было не удобно, пришлось сесть. Он попытался натянуть шкуру повыше, но поймал насмешливый взгляд, выпрямился и дерзко вздёрнул подбородок. Шкура сползла, прикрывала только бёдра, и пока он пил горькое варево, взгляд Флемет так и чёркал по его груди и прессу. Странное ощущение. Он знал, что привлекателен, но понимание того, что тебя рассматривает живая легенда (если не говорить прямо: «пятисотлетняя одержимая») пугало и льстило одновременно. На Флемет была простая крестьянская рубаха и юбка с широким тёмным поясом, на плечах искрилась дорогая шаль. Полумрак окружал её, скрадывая морщинки вокруг глаз и седину в волосах. Если она так хороша сейчас, то какова она была тогда, когда ей в недобрый час (или добрый, для Кусландов?) встретился жадный дурак Конобар, влюбившийся в гордую авварку?

— Зачем ты через болото рванул, дурашка? А если бы я не успела тебя вытащить? А если бы не только ноги обморозил? — почти ласково спросила Флемет, и Айден вздрогнул, вспомнив ледяную хватку проломившегося льда; склизкие полусгнившие стебли, цепляющие, тянущие вниз; жижу, забившуюся в рот и залепившую глаза… И спасительную тень, распахнувшую над ним крылья.

— С-спасиб-бо, — стуча зубами, выдавил из себя Айден.

— Не благодари. У меня тайная страсть, знаешь ли, спасать всяких заблудившихся молокососов. Хотя еще не доводилось мне спасать одного и того же идиота дважды. Зачем же ты меня искал?

— М-морриган. Она п-просила.

— Молодец, девочка, успела за такой срок верёвки свить… И чего она просила?

— У-убить. Тебя.

— Как интересно. Решился, значится, поплясать под её дудку. И как пляшется?

— Отл-лично.

То ли оттого, что в комнате было жарко натоплено, то ли от отвара, Айден вспотел. Голова кружилась, фразы расползались, как вёрткие букашки по дереву. Судорога на какое-то мгновение скрутила мышцы спазмом, но боль отпустила, рассыпалась на тысячи тонюсеньких иголочек, одновременно впившихся в кожу. Он сидел, опустив голову, и тупо смотрел, как бисеринки пота собирались в крупные дрожащие капли и ручейками стекают по груди и животу. Прохладное прикосновение полотенца, пропитанного чем-то пощипывающим, заметил не сразу.

Флемет, сбросив шаль и закатав рукава, принялась обтирать его, что-то пришёптывая, а медвежья шкура как-то сама — ррраз! — и испарилась с кровати.

— И зачем Морриган понадобилось убить мамочку?

— К-книга. Прочла что-то.

Полотенце гладит по спине, высушивая кожу, хочется тереться об него, точно кот о хозяйскую руку.

— Что за книга?

— Старая.

— Какая именно? — в голосе ведьмы мелькнула нотка раздражения.

— Ч-чёрная.

— А написаны в ней были буквы, не иначе.

— Я не знаю... Т-там дерево было. На обложке. Нарисовано.

Флемет кончиками пальцев толкнула его, и Айден упал на локти. Она забралась на кровать с ногами, нависла над ним. Прикоснулась ко лбу, цокнула обеспокоено языком. Промокнула пот с его висков, приказала жестом поднять подбородок, вытерла шею.

— А где вы эту книгу нашли?

Ткань осторожно заскользила по плечам и груди, остужая и стирая пот, а взгляд Айдена прилип к жёлто-карим глазам. «Не мать она мне», вспомнились слова Морриган. Глупости, стоило сравнить эти звериные глаза, в которые хочется смотреть, пока не сдохнешь, как становится ясно, что ведьма бессовестно врала.

Губы шевельнулись почти против воли.

— В крепости Кинлоха, в Круге. У Первого чародея. Я думал, ей понравится, подарил вот…

Флемет выпрямилась, кольнула взглядом сверху вниз.

— И ей, несомненно, понравилось. Старая чёрная книга с древом жизни, после прочтения которой моя милая деточка изошла на желчь... Как говоришь, звали чародея? Ирвинг? Вот же ж старый вор…

— Я… Я такого не говорил.

— А тебе и не надо это говорить. — Флемет прошла по кровати к очагу, спрыгнула на пол. Через мгновение раздался плеск, звук стекающей воды и кислый уксусный запах защекотал ноздри. Когда Флемет обернулась, Айден вдруг осознал, что он гол, как младенец. Попытался прикрыться ладонью.

— Вздор. Ты не первый голый мальчишка на этой кровати, — откомментировала Флемет его жест. — Убери руки. Мне вот интересно, что такого пообещала тебе Морриган, что ты послушно пошёл сюда, рискуя жизнью? Власть? Силу? Их у неё нет… Знания? Ха-ха, смешно…

Айден повиновался, отвёл руку, надеясь, что отблески очага скроют его пылающие от смущения щеки. Женщина сноровисто обтирала ему бока и живот. Странно, но эта припарка не просто охлаждала кожу, после неё пот выступал, но уже не тёк ручьями. А еще было безумно приятно, как ткань скользила по горящей коже, успокаивая и оставляя лёгкий вибрирующий звон в мышцах. Когда на живот легли пальцы Флемет, сухие и твёрдые, как у Морриган, Айдену пришлось прикусить губу. Он честно пытался удержать своё тело под контролем, но капитуляция была стремительная. Он почувствовал, как кровь прилила к щекам и откинул голову, чтобы не встретиться взглядом с Флемет.

— О, кажется, я догадалась, что она наобещала. — Ведьма хихикнула, осторожно обтёрла и его вставший член тоже, с удовольствием выслушав сдавленный стон. — Вот же ж хитрая девчонка. Даже при расплате оказалась бы в выигрыше.

Отползла вниз, села у него в ногах, посередине кровати, провела полотенцем по бёдрам, нет-нет, но щёлкая Айдена по мошонке, окончательно вгоняя в краску.

— И ты пришёл. Не сам, с чужой помощью, не будем говорить, чьей, но пришёл. — Она говорила на выдохе, делая короткие паузы между словами. Сила, с которой она растирала его икры и стопы, сделала бы честь опытному костоправу. От энергичных движений мышцы скручивало и кололо, но спазмы быстро исчезали, оставляя после себя лёгкий зуд. Одно хорошо, боль вытеснила приятные ощущения, и член уже не стоял, нагло привлекая к себе взгляд.

— И что ты будешь делать? Будет грустно, если ты попытаешься убить меня после того, как я тебя исцелила.

— Если бы я хотел тебя убить, то не пришёл бы один, — хрипло возразил Айден, приподнимаясь на локтях и пытаясь разглядеть в полутьме выражение лица Флемет. Ей-то хорошо: очаг хорошо его освещает, даже то, что он бы прикрыл, будь его воля.

— Это хорошо. Мне всегда жаль уничтожать то, во что я вкладываю свой труд, — спокойно сказала ведьма, положив ладони на его стопы. Пальцы медленно прошлись вверх его до бёдер, как бы говоря: «Да, я имею в виду вот эти самые ноги».

— Итак, Айден, что мы будем делать с нашей начитавшейся сказок малюткой Морриган?

От рук Флемет не исходило никакого покалывания, от прикосновений не бросало в дрожь, не было ничего такого, о чём пишут в романах. Руки её были сухие и горячие, с коротко обрезанными ногтями. Обычные руки обычной перезрелой женщины. Только этой "обычной" женщине будет пятьсот лет в обед, она отдавалась еще твоему пра-пра-и-еще-много-раз-прадеду и о ней рассказывают сказки, одну страшней другой. А еще она дважды спасла твою жизнь и стоит сейчас перед тобой на коленях, опираясь ладонями на твои, что характерно, голые бёдра. Тело среагировало само.

Айден страдальчески закусил губу и неслышно выругался. Флемет, судя по звуку, подавилась смехом.

— Страж… Да к тебе опасно прикасаться, я посмотрю.

Он понимал, что сейчас, возможно, совершит ошибку, о которой будет жалеть всё свою жизнь, а может, просто расплатится за неё жизнью, но правда момента была такова, что он просто не мог поступить иначе. Да и глупо было в сложившей ситуации отрицать, что он хочет Флемет.

— Говоришь, когда Салим Кусланд помог некой Флемет сбежать от Конобара, у него было трое детей и жена на сносях?

— Двое детей, двое. — Блеснула улыбкой ведьма.

— Странное дело. У меня тоже есть как минимум двое бастардов. А беременной жены случаем не завалялось?

— О, есть дитя, о котором ты еще не знаешь. И которого ты никогда не увидишь, — произнесла Флемет загадочным тоном, но Айден сразу же выкинул её слова из головы. Не мог же он, в самом деле, упомнить всех служанок, которым когда-то уделял внимание?

— Какие интересные совпаденьица, не находишь?

— И что ты предлагаешь, Страж?

— Думаю, что мне надо последовать примеру моего знаменитого предка, прекрасная госпожа.

Флемет выразительно стрельнула глазами вниз и вопросительно наклонила голову.

— Во всём ли?

— Да-да, именно. Во всём.

И он накрыл её ладони своими.

@темы: Het, Flemeth, Рейтинг - R, фэндом "Dragon Age: Origin", Жанр - Romanсe, Статус - закончен, Жанр - Humour, Жанр - Missing scene, Сюжет - политика, Сюжет - отношения, Cousland (Male), Размер - Midi, Arl Howe, The Grey Warden (Male), Morrigan

---

«Надо делиться!»

Название: «Надо делиться!»
Фэндом: Dragon Age 2
Персонажи: Карвер Хоук, Гаррет Хоук, Мабари
Рейтинг: G
Категория: джен,
Жанры: юмор, флафф, повседневность, пре-гейм
Размер: драббл, 1 страница
Статус: закончен
VI-DA-31 м!Хоук, Карвер, мабари, щенок выбирает старшего Хоука своим хозяином; реакция Карвера
Тут неудобно поучилось - если бы знал, что заявка подана не  Soul of Light, а другим человеком, то я бы наверное, не стал альтернативное исполнение писать, тем более, первое мне понравилось. Но вот так вот вышло.
ficbook

«Надо делиться!»

«Надо делиться!»

    Гаррет был старше, а это значит, что Карверу придётся донашивать за ним рубашки, штаны и ботинки, пока не вырастет. Обидно, правда? Поэтому, когда отец спросил: "Признавайтесь, чего вам привезти из Денерима?", Карвер быстро крикнул: "Я хочу мабари! Настоящего!" Отец смеялся, мать всплескивала руками, как бы призывая образумиться, но Карвер упорно стоял на своём.

    Когда отец вернулся, Карвер едва не заплакал: в его руках была только небольшая корзинка. А потом отец поставил её на пол, Карвер увидел сначала скомканный плед внутри, а потом услышал, как этот плед тоненько чихнул.
    — Знакомься же с питомцем, чего ты ждёшь? — подбодрил Карвера отец.

    Щенок был рыжий, до смешного лопоухий и мало походил на боевого волкодава.
    — Ко мне! — неуверенно скомандовал Карвер.
    Щенок сел на попу и наклонил голову.
    — Ко мне! Ну, ко мне же! Гаррет! — Карвер едва не плакал от обиды. — Почему он ко мне не подходит?
    — А ты ему вкусненького каждый раз давай. По чуть-чуть. Смотри. — Мальчик отложил в сторону рубанок, покопался в карманах. — Эй, Толстый, иди сюда.
    Щенок вскинулся и побежал к парню, радостно потявкивая, ткнулся в ладонь, помахивая хвостом—морковкой.
    — Вот видишь? Теперь ты, Карви.


    — Ты не так кидаешь палку. — Гаррет закрыл книгу и сладко потянулся. — Дай, покажу. Толстый! Ко мне!


    — Гаррет, с Толстым всё будет нормально? — Глаза у Карвера были заплаканные, красные, как у кролика. Он, не переставая, гладил поскуливающего пса по мелко дрожащему боку.
    — Не волнуйся, Карви, мы его вылечим.
    — Это я виноват! Надо было следить, что ему кинули те дикари!
    — Тихо, тихо, не плачь. Не думаю, что те хасинды захотели бы отравить Толстого. Надеюсь. Он, наверное, паучью кладку раскопал и яиц наелся… Ты иди, поспи, а я посижу с Толстым, пока отец не вернётся.

    Рыбалка не задалась: Толстый с радостным лаем носился по мелководью, гоняясь за мальками, и распугал всю рыбу.
    — Слушай, Гаррет, — задумчиво спросил Карвер, болтая ногами в тёплой воде, — а как ты думаешь, кого Толстый любит больше?
    — Тебя, наверное. Ты же его хозяин.
    Карвер тоскливо вздохнул, посмотрел искоса на брата, балансирующего на самом краю пирса.
    — Я так не думаю. Он приходит спать к тебе.
    — Глупости. Ты его кормишь. Ты с ним всё время проводишь. Значит, он твой пёс.
    Карвер хотел сказать, что Толстый играет с ним, потому что Гаррет вечно занят, но мысленно махнул рукой. В конце концов, они братья. И значит, должны делиться всем. Не всё же Карверу донашивать за братом.

@темы: Рейтинг - G, Статус - закончен, Размер - Drabble, Warning - Fluff, фэндом "Dragon Age 2", Carver Hawke, Hawke (Male), Hawke (Female), Aveline Vallen, Femmeslash, Gen

---

«Как сёстры»

Название: «Как сёстры»
Фэндом: Dragon Age 2
Персонажи: ж!Хоук, Меррилль, упоминаются Авелин, Себастиан, Томвайз
Рейтинг: R
Категория: джен, пре-фэмслэш,
Жанры: UST, драма, повседневность, hurt/comfort
Размер: мини, 4 страницы
Статус: закончен
Саммари: Две молодые женщины проводят много времени вместе. Может, они чуть больше, чем подруги?
ficbook

"Как сёстры"

"Как сёстры"

Меррилль и Мэриан как сёстры. Всё время вместе, всё время рядом.

Вечерами они сидят у зеркала, в котором ничего никогда не отражается. Их разговоры без слов, им и так хорошо вдвоём. Меррилль перебирает истёртые страницы фолианта, хоть знает каждую из них наизусть, Мэриан задумчиво вертит в пальцах костяной гребешок Лиандры. Когда Меррилль замирает над книгой, Мэриан начинает расчёсывать волосы эльфийки и та едва ли не мурлычет:

— Хоук, еще немного и я засну…

— Не раньше, чем я закончу, — строго отвечает Мэриан. — Так. Чтобы такое сделать? Антиванская коса тебе не пойдёт, пучок пробовали, он у тебя не держится… Давай я заплету ферелденскую «косичку-на-память», а остальные волосы соберу лентой? Или хочешь, уложу их, как у Бетани? Сходишь на свидание с кем-нибудь, покрасуешься.

Меррилль испуганно всплескивает руками:

— Хоук, но я же никого в Киркволле не знаю, только твоих друзей. И мне так много надо прочитать… И убраться…

Мэриан разочарованно вздыхает. Чёрные пряди струятся между пальцами, совсем как кудри Бет когда-то…

— Ладно, я не настаиваю. Сделаю, как обычно.

* * *

Совсем изредка подруги приходят посидеть возле могильных камней Расколотой горы.

— В Ферелдене умерших сжигают. Быть закопанным в землю... Бррр! — зябко проводит плечами женщина.

— Хоук, долийцы не верят в Андрасте и очищение огнем. Никто не оценивает наши поступки после смерти.

Мэриан молча смотрит на могилы и Меррилль понимает, что та думает о сестре, так и не вернувшейся с Глубинных троп. Эльфийка с содроганием вспоминает, как красавица Бетани за считанные дни превратилась в покрывшуюся струпьями и гнойными язвами развалину. Бетани таяла на глазах от моровой лихорадки, совсем как Терон Махариэль когда-то. Это он нашёл в проклятых руинах элувиан, магическое зеркало, стоящее в спальне Меррилль, и расплатился за это жизнью. Его кожа так же начала истончаться и гнить заживо, отравленная кровь густела в чернеющих и распухающих венах. От заражения скверной нет лекарства, и единственное, что она могла сделать для Бетани — прервать страдания девушки. Жаль, что не догадалась сжечь тело. Возможно, если бы у Хоук остался прах сестры, она бы так не переживала.

Меррилль смотрит в сторону, на стоянку клана — семьи, к которой ей до конца своих дней нельзя приближаться. Лагерь виден, как на ладони. Так близко и так далеко. Стоит ей пересечь невидимую черту, и её пристрелят без предупреждения, как врага.

Глаза эльфийки сухи, а лицо странно спокойно. Ровно до тех пор, пока сильные пальцы Хоук не сжимают сочувственно её ладонь.

Вода в неглубоком, но широком ручье холодна и прозрачна. Пить её одно удовольствие, а вот идти по дну, усеянным острым щебнем из карьера, босоногой эльфийке как-то боязно.

— Ну и что ты там застыла? Идём же.

Меррилль беспомощно смотрит на Изабеллу, на Варрика, на Мэриан.

— Я сейчас найду брод и вас догоню… — она даже договорить не успела. Хоук хлопнула по плечу Изабеллу, подержи, мол, меч, пересекла ручей и подхватила заверещавшую эльфийку на руки, как ни в чём не бывало.

— Хоук, перестань, я же тяжёлая!

— Угомонись, а? У меня клинок, по ходу, тяжелее тебя. И в чём, у вас, магов, душа держится?

Хоук смеётся, а сердце у эльфийки бьётся, как у птички, тук-тук, тук-тук, тук-тук.

Иногда они просто гуляют вдвоём на продуваемом всеми ветрами Рваном Берегу. Эльфийка дурачится на краю маленького обрыва, пытаясь развеселить подругу, а Мэриан, смеясь, пытается удержать её от падения в воду. Промокают обе и потом долго отогреваются в тесной ванной комнате у Меррилль. Самой ванны у эльфийки нет — есть только деревянная скамеечка, пара жестяных ведёр с магически согретой водой, ковшик и сток в полу. Зато нет и чужих подглядывающих глаз. Можно намыливать друг друга, щекотать и брызгаться тёплой водой, смывая усталость и плохое настроение.

* * *

Мэриан и Меррилль как сёстры.

Старшая заботится о младшей. Когда та слишком увлекается экспериментами с магическим зеркалом и забывает даже поесть, приносит ей еду в корзинке. Совсем, как в авварской сказке про злого оборотня и девочку в красном плаще. Только вместо оборотня-хасинда по пятам Мэриан идёт осенний промозглый ливень и если он не прекращается до вечера, девушке приходится оставаться ночевать у подруги.

— Хорошо, что мы обе женщины, а то бы местные подумали бы невесть что, — смеется Мэриан, забираясь под тонкое шерстяное одеяло и прижимаясь к худенькому телу эльфийки. Хоук быстро засыпает, а Меррилль долго лежит без сна, слушая её безмятежное дыхание. Возможно, ей было бы легче, будь Мэриан мужчиной. Впрочем, пусть она не понимает, как себя вести с Хоук, но зато она может спать с ней на одной подушке, под одним одеялом на узкой одноместной кровати. И еще она может сплетать свои ноги с ногами Мэриан и накрывать её руку своей рукой. Осень ведь. Холодно.

— Ты такая сильная, — говорит Меррилль однажды утром, наблюдая, за собирающейся Мэриан. — Как мужчина.

Та на секунду замирает, нахмурившись.

— Ты хочешь сказать, что я не женственная?

— Нет, что ты… Ты очень красивая. — Меррилль не умеет врать, у неё сбивается дыхание, когда она видит, как перекатываются под кожей мышцы Хоук, когда та нагибается, чтобы подобрать сорочку и штаны из грубой кожи. — Тебе это очень идет! Мне нравится, что ты такая, как Авелин.

— Ясно.

В это утро Мэриан больше ничего не сказала, ушла, нахмурившись, и несколько недель носила исключительно платья из легкого муслина или шёлка. Потом как-то чередой пошли неприятности с шахтой, принадлежащей Хоук; беготня за разбойниками, укравшими уже предоплаченный товар; разборки с контрабандистами… И Мэриан снова перешла на мужскую сорочку, штаны с широким поясом и меч за плечами. Да и в неблагополучном Нижнем городе, в общем-то, такой наряд смотрится уместнее, чем легкомысленное шёлковое платье, так и кричащее: «ограбь меня».

* * *

Известие о помолвке Мэриан Хоук и Себастиана Вэйля прозвучало, как гром среди ясного неба. Меррилль прибежала в дом Мэриан сразу, как только узнала, и ни разу не заблудилась, вот чудо!

Из сотни вопросов, вертящихся на кончике языка, сорвался только один:

— Ты уедешь в Старкхевен?

— Не хотелось бы, но придётся. Мерилль, ты чего? — Хоук обняла поникшую эльфийку, притянула к себе, словно успокаивала ребенка. — Мы не сразу уедем, там же гражданская война начнётся, и нам потребуется много наёмников. И много денег. Нам еще придётся год-два побыть здесь. Или больше. Так что не бойся, я тебя не брошу.

— Я… Я не боюсь, — упавшим голосом отвечает Меррилль и с пугающей отчётливостью понимает, что, кроме Мэриан, во всём Тедасе у неё не осталось никого. Что же будет, когда она исчезнет?

В Сады наместника эльфийка прошла одна, ночью, никого не предупредив. Стояла ранняя весна, но в оранжереях уже распустились первые бархатцы, яркие, не похожие на скромные луговые цветики. Меррилль подумала, что если дарить Хоук цветы, то только такие. Мэриан ведь ферелденка. И пусть у Меррилль нет трех коз и снопа пшеницы, зато она подарит Хоук бархатцы. Себастиан ведь ничего не подарил невесте, она узнавала.

Сады закрыты для посещений, так же, как теперь закрыты приёмные залы Крепости. Прошлый наместник мёртв, нового храмовники назначить не могут, значит, цветы никому не нужны? Значит, если она наберёт ярко-медный букет в подарок Мэриан, садовники против не будут?

Садовники против не были.

Сторожевые псы с подрезанными голосовыми связками — чтоб не лаяли — были.

Через несколько часов, уже под утро, крайне сердитая Авелин выпихнула её за ворота тюрьмы. Остались позади и унизительное сидение на дереве, и перебранка капитана стражи с храмовниками. Храмовники требовали отдать им пойманную отступницу, Авелин и Донник уверяли, что Меррилль оказалась в Садах случайно. А смутно знакомый эльф (которого лейтенант втолкнула в камеру ровно за полминуты до того, как явились поднятые по тревоге храмовники), рвал рубаху на груди и кричал, что это он от безнадёжности и отчаяния поджёг Сады и распугал собак, решив таким образом разрекламировать бомбы собственноручного изготовления.

Меррилль замерла — несмотря на ранний час, на небольшой площади были и Варрик, и Себастиан, и Изабелла с хмурым Фенрисом, даже недолюбливающий её Андерс.

И бледная Хоук, в мантии Защитника, с любимым мечом.

Мэриан, как только эльфийка показалась в проёме ворот, стремительно взбежала по ступенькам, схватила за руку.

— Ну и зачем ты туда полезла? А если бы тебя арестовали не стража, а храмовники? Знаешь, как мы все переволновались?

— Вот, — только и смогла ответить Меррилль, вкладывая в ладонь Хоук помятый венчик.

— Что это?

— Я хотела подарить тебе что-то красивое. — Меррилль набралась смелости и выпалила: — Чтобы ты поняла, что я люблю тебя.

Мэриан с видимым облегчением рассмеялась, притянула к себе эльфийку.

— Глупая. Я знаю, что ты меня любишь. Я тоже люблю тебя. Ты единственное, что меня связывает с прошлым.

— Да? — с замиранием спросила эльфийка, не веря своим ушам.

— Конечно! Ты для меня, словно родная сестра, Меррилль. Конечно же, я люблю тебя.

Меррилль ткнулась лбом в наплечник.

«Только бы не заплакать, только бы не заплакать»

— Верно, Хоук. Мы с тобой, как сестры.

@темы: Merrill, Рейтинг - R, Жанр - Romanсe, Жанр - Smarm, Жанр - Missing scene, Размер - Min, Сюжет - отношения, фэндом "Dragon Age 2", Жанр - UST, Hawke (Female), Betany, Femmeslash, Gen

---

«Есть работа?» - три исполнения одной заявки на однострочники

Название: «Есть работа?»
Фэндом: Dragon Age 2
Персонажи: м!Хоук, Томвайз (эльф-торговец в Клоаке)
Рейтинг: G
Жанры: Джен, намек на преслеш, Юмор, Повседневность, Hurt/comfort
Размер: Драббл, 3 страницы
Статус: закончен
III-DA-10
мХоук\Томвайз. "У меня так давно нет заказов. Может у тебя найдётся хоть какая-то работа для меня?", желательно NC, можно юмор.
Вообще, писалось исключительно из хулиганских соображений Всучить слешерам голимый джен. Плюс, в приступе хорошего настроения хотелось покормить заказчика, считающего себя анонимом, печеньками. Еще плюс - меня плющило и колбасило ив процессе написания. Да, я люблю фансервис
ficbook


№1 249 слов. "Совпадение"

    — Привет, отравитель, как дела? — бросил Хоук дежурное приветствие бывшему коллеге, проходя мимо знакомого закутка.
    — И тебе привет, Хоук.
    Томвайз отозвался таким безликим голосом, что Хоук резко затормозил.
    — Тааак. Что случилось? Выкладывай.

    Томвайз со вздохом схватил Хоука за рукав куртки, втянул за прилавок. Указал подбородком на полупустой ящик с товаром.
    — В том и дело, что выкладывать нечего. На антивское сырьё цены взвинчены до небес, а Берег опасен, за ингредиентами я не туда не попрусь.
    — А заплатить за доставку? Или попросить Атенриль послать с тобой пару-тройку крепких парней?
    — Хоук, а то ты не знаешь Атенриль? Она не будет связываться с Иветсом. И если платить за доставку, то придётся опять поднять цены. А у меня так давно не было заказов... Может, у тебя найдётся хоть какая-то работа для меня? Я на мели.

    Хоук сел на ящик, почесал в голове. Ну и задачка. Мало того, что деньги под ногами Хоука, мягко говоря, тоже не валялись, так и если он попробует всучить Томвайзу свой тощий кошелёк, тот не возьмёт — гордый, как все эльфы. И попробуй объясни, что это не подачка…
    — Мда. Сурово. Разве что могу попросить тебя сводить на свидание Меррилль...

    Судя по лицу возмущенному лицу Томвайза, предложение энтузиазма не вызвало. Скорее, наоборот.
    — Хоук, ты за кого меня принимаешь? Я не альфонс!
    — Спокойно, балда! Меррилль нужен телохранитель и гид, а то она опять влипнет. Но по городу ей ходить как-то надо. Смекаешь?
    — Тем более, — отрезал Томвайз. — Драться я не умею, сразу говорю.
    — Хм. А что ты вообще умеешь, кроме смешивания ядов?
    На лице эльфа появилось задумчивое выражение.
    — Бомбы?
    — Кроме ядов и бомб. И противоядий, — уточнил Хоук.
    Томвайз часто заморгал и с некоторым удивлением развёл руками.
    — Знаешь, ничего, наверное… Я же всю жизнь с травами возился. Могу готовить, кулинария от зельеварения не сильно отличается, только кто меня в повара пустит. А идти батрачить на кухню... — Эльф поморщился. — Еще массаж научился делать, когда отца мазью лечил, но в Розе платят не за массаж, а за…

    Хоук махнул рукой, мол, понял, не продолжай. Вдруг посветлел лицом и звучно хлопнул себя ладонью по лбу.
    — Слушай… Я ж забыл! У меня же дома стол алхимический простаивает! Короче, собирайся, поживёшь с нами, пока на ноги не встанешь. С меня - крыша над головой и какие-никакие деньги, с тебя - готовка и бомбы за полцены. Идёт?
    — И всё? — недоверчиво прищурился эльф.
    — Ну, массаж еще будешь делать, а то в "Розе" фиг допросишься. Ну? По рукам?
    Томвайз колебался. Опыт выживания нашёптывал, что его внезапная безденежность и щедрое предложение Хоука — подозрительно своевременны...



№2, 194 слова "Дружба"

    — О, мой любимый продавец! — Хоук оскалился и облокотился на прилавок с ядами.
    — А, мой любимый покупатель!

    Томвайз ни на секунду не кривил душой. Хоук уже несколько лет покупал у него отраву и всегда при встрече сообщал о замеченных полезных растениях. Сам сбором трав не занимался, но это и к лучшему — Томвайз приходил в смятение от мысли, во что эти огромные лапищи превратят хрупкие венчики кровавого лотоса… Уж лучше вместе прогуляться до побережья, заодно продышаться свежим воздухом.
    — Какими судьбами, Хоук? — ухмыльнулся эльф.
    Улыбка Хоука расползлась от уха до уха.
    — Да так, шляюсь от нечего делать по старым знакомым.
    — Неужто скучаешь по работе?
    — Что я слышу? — тихо засмеялся человек. — Дай догадаюсь, у тебя есть для меня работа? По моей специальности или по твоей?
    — О, как в старые добрые времена, — доверительно сообщил Томвайз, — по общей. Дело щекотливое: от крыс совсем житья не стало. Грузы портят, поставки, гм, задерживаются. Надо бы побыстрее с разобраться с ними, а то...
    — Кхгм-кхгм! — неодобрительно кашлянула за спиной Хоука Авелин, напоминая о себе, и улыбки заговорщиков моментально испарились.

    Хоук отшагнул от прилавка, развёл руками:
    — Прости, Томвайз, я теперь таким не занимаюсь, завязал. Увидимся!

    Через полчаса запыхавшийся Хоук вернулся без сопровождения капитана городской стражи.
    — Эта… Надеюсь, крысы крупные и вооружены до зубов?
    — Хоук… — широченно улыбнулся эльф, выставляя перед мужчиной банки с гремучей смесью. — Ты не поверишь, насколько!



№3, 171 слово. "Зачем тебе такие...?"

    Если бы Томвайз не увидел, как небрежно Хоук бросил полкроны побирушке-Эльвине, он бы не решился.
    — Хоук… я… — И эльф мучительно покраснел, словно просил не о работе, а о чём-то неприличном.

    Хоук всегда был проницательным.
    — Что, ищешь работу?
    — Да, — выдохнул он с облегчением. — У меня так давно не было заказов, и…
    Жадная вспышка в глазах мужчины Томвайза откровенно напугала. Размер кошелька, без слов брошенного на стол, напугал еще больше. Не настолько он отчаялся, чтобы торговать собой.
    — Хоук, забудь. Я не такую работу имел в виду.
    Мужчина цепко перехватил за его локоть, не давая уйти.
    — Стой. Успокойся, твоя честь не пострадает. Тебе даже не придётся раздеваться. Эй, я обещаю! Просто постоишь двадцать минут с закрытыми глазами и всё. — Томвайз попытался вырваться, но пальцы Хоука были точно клещи. — Десять минут! Ну ладно, пять минут и пять золотых твои.

    Хоука можно было назвать мудаком, отморозком, придурком и еще всякими интересными словами, но одного качества у него было не отнять — он никогда не врал. Только из-за этого эльф позволил взять себя за локоть и утащить в тёмный закуток за подъёмником.

    Томвайз вернулся к своему прилавку даже быстрее, чем прошло оговоренное с человеком время. И вид у него был ошарашенный донельзя.
    — Томвайз? С тобой всё в порядке? — полюбопытствовала Эльвина.
    — Не поверишь… Я всякого ожидал, но… Представляешь, этот извращенец мне уши облизал!!!

@темы: Рейтинг - G, Статус - закончен, Жанр - Humour, Размер - Drabble, Warning - Fluff, Сюжет - отношения, фэндом "Dragon Age 2", Hawke (Male), Gen

---

«Право Призыва»

Название: «Право Призыва»
Фэндом: Dragon Age: Origins
Персонажи: Дункан/ж!Табрис, лорд Воган Кенделс, Цирион, Валендриан, Сирил
Рейтинг: NC-21
Жанры: Гет, Ангст, Драма, Фэнтези, Психология, Даркфик, Hurt/comfort, AU, ER (Established Relationship)
Предупреждения: BDSM, Насилие, Изнасилование, Нецензурная лексика, Групповой секс, Секс с использованием посторонних предметов
Размер: Миди, 16 страниц
Статус: закончен
ficbook
Иллюстрации Русалки Милюли Кайтес, Дункан

Описание:
Альтернативный прегейм, немного предшествующий дебюту в эльфинаже. События опираются на DLC "Песнь Лелианы".
Табрис занимается проституцией, и по воле обстоятельств она занимается с Дунканом сексом до его появления в эльфинаже.
Текст очень непристойный и местами неприятный, с обилием мата и с махровым стокгольмским синдромом, так что не стоит его читать в попытке найти няшную Табрис и любовь до гроба. Ханжам и деткам тоже лучше пройти мимо.
Примечания:
Имя героини говорящее, Кайтес означает "Покорная".

Дункан, Денерим

Дункан, Денерим

    Командор Серых Стражей мог использовать Право Призыва на любого мужчину, на любую женщину. Не важно, кем являлся рекрут — юным магом или седоусым ветераном, знатным рыцарем или клеймёным преступником. Это исконное право Командора - просто ткнуть пальцем и сказать: "Орден нуждается в тебе". И тот, кого он выбрал, был обязан встать и беспрекословно пойти за ним, навсегда оставляя свою прежнюю жизнь.
    Но мало кто знал, что важнейшим критерием отбора была не полезность для ордена, а потенциальная возможность рекрута пережить ритуал Посвящения.


    Дункан искал тех, чья кровь могла сопротивляться скверне. Сверялся со своим чутьём, с приметами, которые изучил за свою долгую службу. И найдя - с тяжёлым сердцем проходил мимо. Ветеран-калека. Молодая мать с двумя агукающими младенцами на руках. Старик. Наследник тейрнира. Крестьянин. Ведомый на казнь малефикар с искалеченными руками. Воришка, не умеющий обращаться с чем-то, кроме отмычки. Принц. Они бы все пережили Посвящение, но объявлять на них Право — неосмотрительная глупость.

    В то утро Дункан возвращался из Форта Драккон невесёлым. Только что прошёл небольшой турнир, где ему представили воинов, жаждущих присоединиться к Ордену. Безрезультатно. Все, как на подбор, славные рубаки, но Посвящение гарантированно убило бы любого из них.
    Навстречу, звонко цокая каблучками по мостовой и легкомысленно перепрыгивая оставшиеся от утреннего дождя лужицы, шла молодая эльфийка. Что-то в ней назойливо привлекало внимание Дункана. То, как подозрительно легко она несла большую корзину фруктов? Нет, не это... Он пристально рассматривал девушку, пытаясь понять, что именно. Обычная эльфийка, совсем юная, в чиненом платье и выцветшей косынке, только вместо стоптанных сандалий нарядные красные туфельки. Таких двенадцать на дюжину.

    Девушка поравнялась с Дунканом, заметила его взгляд и низко опустила голову, пряча глаза. Дункан остановился, как вкопанный. Он вряд ли мог описать это словами, но он чувствовал - у эльфийки были явные признаки устойчивости к скверне.
    — Юная монна, подождите!
    Эльфийка не ответила, бросила опасливый взгляд и, ускорив шаг, скрылась за поворотом. Дункан развернулся и пошёл за ней, но, зайдя за угол, обнаружил лишь брошенную на брусчатку корзинку, из которой выкатилось совсем немного фруктов и куча скомканной обёрточной бумаги. Эльфийка, подхватив юбку до колен, стремглав бежала прочь по проулку. Подобная реакция удивила Стража, он перешёл на бег, но куда там было — доспешному трудно догнать бегущего налегке. Они петляли по задворкам дворцового района, и удача улыбнулась Дункану — он загнал девушку в знакомый ему тупик. Дункан сбавил скорость: деваться девушке было некуда, а ему нужно было задать эльфийке пару вопросов о её семье, а не запугать её ещё больше. Эльфы и так не слишком хорошо идут на контакт с людьми, справедливо не доверяя посулам вроде «высокооплачиваемой работы в другом городе». Слишком часто это заканчивалось продажей в рабство.

    Однако, к его немалому удивлению, эльфийка стремительно добежала до конца тупика, сдёрнула с шеи ленточку с ключом, быстро отперла дверь и, как мышь, юркнула в спасительную щель. Дункан не поверил своим глазам, даже зажмурился на мгновение, потом подошёл и нерешительно стукнул пару раз медным дверным молоточком.
    — Прошу вас, юная леди, откройте, я не желаю вам зла. Поверьте мне, я хочу лишь поговорить.
    Ответом ему послужил звук задвигаемого засова.

    Дункан с недоумением потёр лоб. Уж что-что, а здание, в котором спряталась странная беглянка, он знал хорошо. Один из самых дорогих борделей Денерима. Часть номеров была со своими выходами, что позволяло их использовать для тайных встреч и не обязательно для постельных. Если заинтриговавшая его эльфийка решила, что тут он её не достанет, она сильно ошиблась.

***

    С момента последнего посещения здесь многое поменялось. Резные панно в ферелденском стиле окончательно исчезли, заменённые на орлесианские драпировки; полумрак разгоняли дорогие магические светильники, а не свечи, мебель горделиво красовалась ножками в виде звериных лап по последней имперской моде.
    — Добро пожаловать, сэр! — вычурно одетая женщина в атласной маске старательно имитировала орлессианский акцент. — Могу я предложить вам приятно провести время в компании изысканных куртизанок?
    — Мадам, я ищу одну девушку, эльфийку, шатенку, очень молодую, вот такого роста… - Дункан поднял руку, но женщина договорить не дала, мягко остановила его прикосновением веера.
    — У нас особое заведение, сэр, только утончённые дамы, даже в услужении только образованные девушки-люди… — она говорила ещё что-то, но Дункан не стал слушать. Он обаятельно улыбнулся даме и приветственно сжал её затянутую в перчатку ладонь, вкладывая золотую монету.
    — Мадам, я часто бывал в вашем заведении и знаю, что ему нет равных. Девушка, которую я ищу, вполне может быть просто весьма... миниатюрна.

    Женщина колебалась. Дункан физически ощущал, как в ней борются страх и жадность. Он добавил ещё одну монету со словами:
    — Если она любит таинственность, то пусть ваша рекомендация останется между нами.
    — Располагаетесь, прошу вас, отведайте шербета… Вы непременно встретите ту, которая вас развлечёт, — наконец-то решилась дама и, поклонившись в реверансе, указала Дункану на глубокое кресло.

    Меньше чем через минуту она вернулась к нему, деликатно коснувшись веером:
    — Ах, милостивый сер, прошу прощения за мою забывчивость. Ваша маска.

    К маске был приложен ключик с красной лентой.

***

    В первое мгновение Дункан решил, что он вошёл не в ту комнату. Слишком роскошный кабинет — стены обиты красной кожей, пуфики, зеркала неваррийской работы, за ширмой виднелась ванна на бронзовых драконьих лапах.
    Беглянка сидела перед трюмо с тройным зеркалом, в блестящей полумаске, деловито подкрашивая краской губы. Скромного наряда как не бывало, вот он - висит на ширме. Его сменила небрежно наброшенная накидка из лёгкого шёлка, сквозь которую просвечивало обнажённое тело; голову украшал изящный парик с цветами и маленькими пёстрыми пёрышками. Проститутка. Молодая, крепкая, здоровая, тренированная, имеющая шансы пережить Посвящение, проститутка.

    Азарт от погони моментально испарился, оставив привкус разочарования и лёгкой злости. Дункан надеялся, что девушка окажется служанкой, банщицей, массажисткой... мошенницей, наконец. Но не проституткой.
    — Вы ошиблись дверью, — равнодушно произнесла эльфийка, не отвлекаясь от нанесения косметики.
    — Не ошибся. Ты быстро бегаешь, — ответил он просто так, чтобы не молчать под вопросительным взглядом из зеркала. Эльфийка положила кисточку на трюмо, повернулась. Полумаска скрывала лицо, но Дункан был готов поклясться, что под ней не дрогнул ни один мускул.
    — Не понимаю, о чём вы говорите, сэр.
    — Разве? Ты кинулась бежать, когда я окликнул тебя на площади. Почему?
    — Вы обознались, сэр. Прошу вас, уходите.
    Дункан со вздохом потёр лоб, сказал устало:
    — Я заплатил два золотых, чтобы просто поговорить. Почему бы тебе не быть полюбезнее, девочка?
    Девица натянуто рассмеялась.
    — Поговорить? Вас обманули. Здесь другими вещими занимаются, сэр. В любом случае, что бы вы ни спрашивали, я ничего не скажу. И я достаточно любезна, раз до сих пор не вызвала охрану. Уходите сами или вас выведут силой, — настойчиво повторила она, вставая и протягивая руку к висящему на стене шнуру. — Вы не из моей клиентуры, и вам нельзя здесь находиться.

    Дункан окончательно разозлился — на себя, на девицу, на потраченные деньги. Он подхватил эльфийку за плечи и несколько раз хорошенько встряхнул. Её парик сбился на бок, накидка разъехалась на груди.
    — Я не люблю, когда мне лгут в лицо и держат за дурака. Я знаю правила этого борделя. Ты - шлюха. Я за тебя заплатил, и ты сделаешь всё, что я захочу.
    — Пусти меня! — эльфийка испуганно завизжала, пытаясь вырваться. — Я не шлюха! Это абонированный кабинет! И мне правилами запрещено что-либо рассказывать, ясно? Убирайся, или я закричу!
    — Да здесь стены такие, что никто тебя не услышит, — фыркнул Дункан. Девица, зашипев, пнула Стража в коленку, довольно успешно попыталась ударить в пах, и Дункан, от греха подальше, развернул эльфийку лицом к огромной кровати и швырнул прямо в россыпь подушек непристойных форм. Накидка задралась, обнажая ягодицы.

    Дункан с трудом справился с желанием как следует вмазать ладонью ей по заднице, как нашкодившему ребёнку. Было горько и обидно. Почему не могут сойтись вместе воинский талант и устойчивость к скверне?
    Дункан рыкнул, и эльфийка мгновенно перевернулась на бок. Сжалась к комочек, подтянув колени к голове, прикрыла руками почки и голову, защищаясь от побоев. Дункан презрительно скользнул взглядом по тельцу с запудренными синяками, но зацепился взглядом за тщательно выбритую промежность.
    — Так вот почему ты побежала? Боишься, что про твоё ремесло узнают? Ты же ещё несовершеннолетняя, так ведь?
    — А? — отняла руку от головы эльфийка и посмотрела в сторону Дункана.
    — Ты не рожала, — пояснил Дункан. — Я знаю ваши обычаи. Городские эльфы женят своих детей сразу после их совершеннолетия, дабы приумножить свою численность.
    — Ах, так ты любитель посмотреть на пёзды? Ну, так на! Смотри! — проститутка почуяла, что бить её не будут и с вызывающим видом села, широко раздвинув ноги. — Или так лучше видно будет!? — она откинулась на спину, опёршись на пятки, вывернула бёдра, словно лягушка, и пальцами развела половые губы. – Полюбовался? А теперь убирайся, шпик!

    Дункан замер. Он смотрел не на промежность, а на то, как эльфийка двигалась. На неудобную позу, в которой она непринуждённо находилась. Дункан вспомнил её бег — стремительный и чёткий; скорость, с которой она сгруппировалась… Может, ему повезло, и эльфийка имела потенциал? Он опустился на кровать, отведя девичью коленку в сторону.

    — Сядь. Ты несовершеннолетняя, местная, иначе бы не маскировалась под разносчицу. Значит, хагрен и твои родители не знают, что ты торгуешь собой?
    Девушка мгновенно собралась и села, положив ладошки на колени, исподлобья глядя на мужчину. Сбившийся на ухо паричок придавал эльфийке нахальный вид.
    — Ты хочешь шантажом заставить меня говорить, дядя? — уточнила она. Голос из визгливо-режущего стал деловитым. — Что тебе от меня нужно?
    — Для начала, — он протянул руку и сорвал полумаску с эльфийки, - как тебя зовут? Кто твои родители? И есть ли у тебя братья?
    — А ты с какой целью интересуешься? — спросила девушка, щуря глаза.
    — Я хочу знать про тебя всё. Кто ты, что ты умеешь, чего хочешь от этой жизни. Ну и зачем тебе всё это. — Дункан неопределённо обвёл взглядом комнату. — И ещё… Пожалуйста, прикройся.

    Хмурость исчезала с лица эльфийки, вместо неё проступала смущённость и зачарованность. Взгляд стал почти детским, прозрачно-наивным, словно вместе с маской она утратила наглость и распущенность. Скулы порозовели, да что там скулы, даже уши покраснели, когда она ойкнула и стыдливо натянула на грудь и бёдра расшитое покрывало.
    — Ты… ты хочешь мне помочь? Правда? — она робко коснулась его руки и залепетала так тихо, что Дункан был вынужден наклониться к девушке.
    — Я круглая сирота… Когда умерла сестрёнка, некому стало обо мне позаботиться… У меня не осталось выбора… Меня заставили заниматься этим… Я не хотела, честно... Но я не знала, как сбежать… Ты ведь мне поможешь, да?.. Защитишь от них?.. — в глазах девчонки засверкали слёзы, она взяла Дункана за руку, продолжая лепетать романтическую чушь, благоговейно целовала его мозолистую ладонь. Потом порывисто подползла к нему на коленях, «потеряв» по пути покрывало, обняла его за шею, целуя щеки, лоб, глаза…
    — Если ты уведёшь меня отсюда, то я никогда больше не буду этим заниматься! Честно! — торжественно пообещала она, забираясь к мужчине на колени и как бы случайно задевая грудью его лицо. Застёжка вышитого ремешка тихо щёлкнула, эльфийка повела плечами и полупрозрачная накидка соскользнула с плеч, полностью обнажая тело.
    — Хм. А ведь я почти поверил.
    Дункан мысленно махнул рукой и поймал губами нахальный сосок. Девка посмотрела на него сверху вниз и самодовольно произнесла:
    — А хули ты ждал, дядя? Мне за это платят, всё-таки!

    ...Чуткие пальцы трогали какие-то совершенно невинные места — завиток уха, впадинку возле ключицы, спину между лопатками, — и от этих прикосновений разливалась сладкая истома. Эльфийка ласкала его, раздевая так опытно, что не оставалось никаких сомнений — она в этом мастерица. Ремень расстегнулся словно сам собой, несмотря на орлесианскую пряжку с "секретом". Кошель с сочным звяком упал на ковёр, и Дункан почувствовал кожей мимолётную ухмылку на её губах.
    Язык прочертил возбуждающий узор по груди, животу, и вот Страж уже лежит полуголый, а девичьи губы скользят по его члену. Язык то упруго щекотал головку, то снова становился медово-тёплым и одним бесконечным движением тёк от мошонки к уздечке. Эльфийка то надевалась ртом на член, то с профессиональными стонами переключалась на вылизывание и посасывание его яиц, одной рукой подрачивая ему член, пальцами другой выверено лаская себя, зная, что услужливое зеркало показывает мужчине наиболее развратный ракурс. Когда член начал пульсировать, девица нащупала ладонь Дункана и положила её себе на затылок, слегка подтолкнув. Дункан не мог дальше сдерживаться. Он стал трахать шлюху в рот в своём излюбленном ритме и кончил неожиданно быстро для себя. Проститутка, привычно постанывая, попыталась проглотить семя, но резко закашлялась, замолотила кулаками и вырвалась из его рук. Её корчило от рвотных спазмов.
    — Да, еб твою сучью мать, да ты, блядь, на хуй болен!!! Ты же меня заразить можешь, сраный ублюдок! — взвизгнула проститутка, отхаркиваясь прямо на атлас простыней. Если бы не ругательства и грубый голос, она была бы сейчас так похожа на юную неопытную девочку, впервые попробовавшую на вкус мужское семя. Дункан даже испытал лёгкое чувство вины, что забыл её предупредить. Скверна в жилах, увы, давала и такой эффект.
    — Можно сказать, что болен. Но это не заразно, поверь...

    Он дотянулся до бутылки вина, охлаждавшейся в ведёрке, откупорил и протянул эльфийке. Девчонка отшатнулась от его движения, будто от удара, удивлённо посмотрела на бутыль и кивком поблагодарила.
    Дункан откинулся на спину и смотрел снизу, как она полощет рот вином, сплёвывая прямо в ведёрко. На красные капли, стекающие по её шее и груди на точёный живот. На слегка припухшие от возбуждения нижнии губки. Дункан некстати вспомнил отражение в зеркале и со смущением ощутил, что испытывает к этой шлюшке отнюдь не жалость.

***

    — А теперь пошёл отсюда, дядя, — равнодушно сказала она, ставя полупустую бутылку на пол возле кровати. — Уходи сейчас, и я не никому скажу, что ты пытался здесь что-то вынюхивать. Ежели появишься в эльфинаже и попробуешь меня шантажировать, то я заявлю, что ты меня избил и изнасиловал. Уж мне поверят, можешь не сомневаться. Шрамы у тебя приметные.
    — А ты нечего не упускаешь? Например, кто поверит такому обвинению от шлюхи? — он лениво протянул руку к её промежности и, не обращая внимания на возмущённый возглас, сжал в кулак влажные половые губы. — Ты много знаешь порядочных ферелденских эльфиек, выбритых на орлессианский манер? — Дункан слегка потянул кулак на себя, вынуждая девицу выгнуться и податься вперёд. — И с таким растраханным задом, что два пальца… Ого, даже три!.. влезают без сопротивления?
    — Иди в Тень, дядя, — девка прижала его руку к простыне и соскользнула с его пальцев, — когда надо, мой зад тугой, как у девственницы…
    Она самодовольно хохотнула и поддразнивающее потёрлась промежностью о ладонь мужчины.
    — Чувствуешь? Теперь хотя бы один вставь… Блядь! Больно! — возмущённо воскликнула она, когда Дункан, не говоря ни слова, смазал два пальца её же выделениями и с силой втиснул ей в зад сначала один, потом второй. Они с усмешками смотрели в глаза друг друга. Он — потому что почувствовал, как эльфийка расслабила мышцы и легонько шевельнула бёдрами ему навстречу, а она – потому что знала, что он это почувствовал и видела его эрекцию.
    — К сведению. У эльфов ниже ресниц ничего не растёт. Да и будь я выбрита, это бы ничего не значило. Мода она везде мода. В эльфинаже будут верить мне, а не тебе. Так что минет получил на халяву и вали давай, пока я охрану не позвала.
    — Так уж и на халяву? — ещё шире усмехнулся Дункан, продолжая мелкими движениями кисти поддразнивать эльфийку. После оргазма на него накатило благодушие и леность. — Между прочим, ты самая дорогая шлюха, что у меня была.
    — Так ты же не мне заплатил, дядя. Кстати, сколько?
    — Два дуката.
    Губы дернулись, то ли раздражённо, то ли презрительно, но она сдержалась от колкости. Спросила равнодушным голосом, словно не обращая внимания на манипуляции мужчины с её телом:
    — Так кто ты такой, и что же тебе от меня надо? Сразу говорю — никаких братьев у меня нет.
    — Тогда неважно. Я не собирался тебя шантажировать, поверь. Хотел поговорить. — Дункан повернулся на бок, поближе к сидящей девице. Провёл пальцами по вагине. Эльфийка не шевельнулась, только глаза прищурила.
    — Хотел? Сейчас передумал?
    Мужчина утвердительно кивнул головой и попытался ввести пальцы во влагалище, но девица перехватила его руку.
    — Нет. Я не практикую этот способ.
    Дункан выразительно поднял брови.
    — Вот как? Разборчивая шлюха? Любопытный парадокс, — Дункан осклабился. — А если я хочу взять тебя так, как захочу?
    — Я сказала «нет», — твёрдо ответила девушка, сжимая пальцы, и Страж обратил внимание, что его запястье удерживается в классическом болевом захвате.
    — Как интересно… — процедил он, рывком высвобождая руку. — Что-то ты слишком несговорчивая для шлюхи.

    Подняться на локтях, подхватить вскрикнувшую девицу за бёдра, уронить её на спину. Вбить колено между ног, заставляя их раздвинуться. Навалиться сверху. Всего две секунды, и вот она лежит под ним, дёргаясь и пытаясь кусаться.
    Насиловать девчонку, разумеется, Дункан не собирался, пусть даже она и проститутка. Просто было любопытно посмотреть на то, как она будет сопротивляться. Вдруг он слишком рано опустил руки? Вдруг он всё-таки нашёл свою удачу, своего рекрута?

    Девчонка зашипела, безуспешно пытаясь выбраться из-под человека.
    — Я не позволю!
    — Каким же это образом не позволишь? Ты забываешься, я сильнее тебя.
    — Да неужто? — Процедила девка сквозь зубы. Дёрнулась ещё разок и, к большому разочарованию Дункана, согласилась. — Ладно, твоя взяла! Только обещай, что не будешь меня шантажировать. Давай я помогу…

    Лгунья. В самый последний момент она направила его член себе в зад и так плотно обхватила тело мужчины ногами, что выскользнуть и войти желаемым образом у Дункана не получилось. Да и как-то уже не особо хотелось. В какой-то момент она сдёрнула мужчину с себя, развернулась к нему спиной и стала яростно насаживаться на член, лаская себя его руками. Она выгибалась натянутым луком, упираясь затылком в плечо Дункана, а он тискал небольшие твёрдые грудки, теребил клитор и непристойно мокрые губки, любовался её раскрасневшимся лицом с размазавшейся косметикой. Дункан поддался очарованию момента, ласково потёрся подбородком о девичий висок, на что она потянулась к нему и, неожиданно поцеловала в губы, по-девчачьи слюняво. Дункан отстраняться не стал, но усмехнулся. Наверное, зря он это сделал, потому что девчонка открыла глаза и в её взгляде мелькнула смесь досады и испуга. Она отлипла от него и, опустившись на четвереньки, продолжила отдаваться уже профессионально-выверено, не отвлекаясь на эмоции. «Что ж... Так тоже неплохо, — подумал Дункан, с силой проводя ногтями по девическим бёдрам, — это хоть немного скрасит неудачный день».

Кайтес, Эльфинаж

Кайтес, Эльфинаж

    Прошёл день, потом другой, и Кайтес почти забыла о странном визитёре. Благо у неё был более насущный повод для терзаний: свадьба, спешно назначенная на сегодня. Кайтес только вчера вечером узнала, что хагрен Валендриан по неизвестной причине уговорил отца перенести дату церемонии, и не находила себе места. Перед свадьбой все девушки волнуются, но Кайтес нервничала так сильно, что боялась, что подружки того и гляди, в чём-то её заподозрят... Она принимала поздравления и нехитрые подарки, вымученно улыбаясь, потом улучила минутку и сбежала. Якобы поискать сбежавшего по той же причине кузена.

    Брата она нашла на задворках эльфинажа. Он стоял в тенёчке, глазел на бегающих по пыльной улочке детей и прикладывался к фляжке. Кайтес молча отобрала у него флягу — вино дешёвое и наверняка кислющее, но ей было всё равно. Отхлебнула прямо из горлышка. Сорис сочувственно смотрел, как она пьет, стуча о горлышко фляги зубами, не чувствуя вкуса - перед ним Кайтес не притворялась, смысла не было, слишком хорошо они друг друга знали. Разумеется, они доверяли друг другу далеко не все секреты, но для Кайтес не было никого ближе кузена.
    – Бедняжка. Не переживай ты так... Твой нареченный хотя бы красив, в отличие от моей мышки. Я даже тебе завидую.
    – Красив? – поперхнулась Кайтес. При мысли о будущем муже её начало трясти. – Да ты его вообще видел? Он же накрашен! А его штаны? Ты на его штаты смотрел? Это же стыд и позор!
    Сорис успокаивающе погладил сестру по плечу.
    – Кайтес, ты наговариваешь на парня. Тебе страшно выходить замуж за того, кого в первый раз видишь, но все так делают. Я понимаю, свадьбу перенесли и ты к этому не готова, но нельзя её срывать, ты тоже это пойми. Твой отец ведь столько денег заплатил за переезд этого Нелароса. Чем тебе он не нравится? Подмастерье кузнеца, да ещё из самого Хайевера! У него будут деньги и уважение...
    - Да наплевать мне на деньги! Я не пойду за этого хлыща и всё тут! И какой из этого хлюпика кузнец? Сорис, неужели ты издеваешься? Вон, посмотри на него внимательно...
    Она зло уставилась на нарядно одетого юношу, окруженного стайкой девушек, сплюнула на землю.
    – Я ручаюсь, что у него локти и колени до костей стёрты! Слушай, трахни его, а? — Кайтес с горячечной надеждой вцепилась руку в опешившего от такого предложения брата. – Ну, Сорис, что тебе стоит? Затащи его в приют, завали, а мы туда с девочками зайдём, как бы случайно, а? Я тогда смогу отказаться от свадьбы, да и Нола от тебя отвяжется… Пожалуйста!!! Я всё равно не пойду за него. Или… Или нет, давай сбежим? У меня есть деньги, я скопила…
    Сорис с жалостью смотрел на сестру. Казалось, что ещё немного, и у неё начнётся истерика.
    – Успокойся, маленькая. Не бойся, всё обойдется. Стерпится-слюбится. Дядя Цирион рассказывал, что они с тетей Адайей так же поженились. И ничего, всю жизнь вместе прожили душа в душу.
    Сорис обнял сестру и погладил по голове. Вдруг замер, точно кот перед прыжком.
    – Ты только не пугайся, но, кажется, у нас проблемы. Сюда идёт какой-то шем. С оружием и не местный. У него кожаная броня и герб на тунике какой-то странный… Нет-нет, не оборачивайся.
    Кайтес, конечно же, не вытерпела. Вытерла слёзы и осторожно оглянулась. По площади эльфинажа преспокойно шёл недавний незнакомец. Тот самый бородач с ривейнским загаром, который вломился к ней в кабинет, требуя нелепостей, и кого она была вынуждена ублажать, лишь бы не отвечать на странные вопросы. «Только этого мне ещё не хватало», – подумала она с раздражением.
    – Сестричка, ты его знаешь? Ты так напряглась.
    – Я видела его… в городе.
    – Что он тут забыл, интересно? Вынюхивает что или просто ищет приключений на свою голову?
    – Надо бы его выпроводить, пока он не притянул беду, – шепнула она Сорису. Человек обернулся, словно почувствовав их взгляды. Посмотрел на обнимающихся эльфов, усмехнулся.

    Кайтес поняла, что она узнана и побледнела.

***

    – Тебе здесь не место, человек.
    Кайтес старалась говорить ровно и вежливо, всё-таки, рядом были лишние уши.
    – Да? А мне кажется, что я имею право здесь находиться. – Мужчина отвесил ей шутливый полупоклон в качестве приветствия. Кайтес вынужденно поприветствовала его в ответ.
    – Возможно. Но тебе лучше уйти. Скоро начнётся семейный праздник, а эльфы не рады присутствию на таких событиях чужака вроде тебя.
    – Значит, я пришёл к началу свадьбы? – мужчина оглянулся на украшенный помост, задержал веселый взгляд на их с Сорисом нарядах. – Так вы молодые супруги, и вас можно поздравить?
    – Нет-нет, это мой брат, Сорис, у него тоже свадьба, – она зачем-то начала оправдываться и, проклиная себя, прикусила язык.
    — Значит, брат?
    — Пожалуйста, господин, — попытался вклиниться в разговор юноша, — будьте благоразумны. Уходите. Не портите нам праздник.
    Ривейнец не обратил на него никакого внимания.
    Кайтес показалось, что мужчина ей подмигнул, и её начала охватывать паника. Она беззвучно произнесла одними губами в нелепой надежде: "Ты же обещал".

    Присутствие этого шемлена было катастрофой, ведь, как бы она не храбрилась два дня назад, в эльфинаже она была абсолютно беззащитна. Человек отказывался уходить, а в присутствии брата она даже не могла спросить, чего он от неё хочет. Хотелось всунуть ривейнцу в руки все свои накопления, чтобы он ушёл и не возвращался. Она даже была готова плюнуть на последствия и рассказать все известные ей тайны про людей, с которыми ей довелось спать... Стоит шему просто сказать два слова – и её жизнь будет пущена под откос.

    – Кайтес, так вот ты где, – от голоса неслышно подошедшего Валендриана она едва не подскочила. – А я как раз искал тебя, чтобы познакомить со своим старым другом Дунканом, командором ордена Серых Стражей в Ферелдене.
    – Меня? С командором? – округлила глаза эльфийка. Про старосту эльфинажа ходили слухи, что он знается с самой сэрой Коутрен, и даже лично был представлен тейрну Логейну, но дружба с Серыми Стражами выходила за рамки привычного.
    – Конечно. Знаешь ли, твою мать хотели призвать в Серые Стражи, но она решила остаться с семьёй.
    – Приветствую тебя, мой друг… Подожди, так это и есть дочь Адайи? Надо же… – Ривейнец шокировано переводил взгляд с Валендриана на Кайтес и обратно, но быстро совладал с собой. – Спасибо, я уже успел пообщаться с этой милейшей девушкой. Очень смелая. Совершено не боится разговаривать с незнакомым вооруженным мужчиной. Да и не просто разговаривать. Ты не представляешь, Валендриан, с какой настойчивостью она пыталась меня выпроводить! Я даже получил от этого удовольствие.
    Мужчина скользнул взглядом по её груди и бёдрам, и Кайтес почувствовала, как краска заливает её щеки.
    – Валендриан, я пойду. Мне надо готовиться к свадьбе.
    – И передайте от меня поздравления вашему жениху, юная леди. Боюсь, он даже не представляет, какое сокровище обретает! – Дункан куртуазно поклонился, даже не скрывая ухмылки. Кайтес хотелось забиться в щель и прятаться там до ночи, в надежде, что свадьба каким-то чудом будет сорвана. Она чувствовала себя, как полузадушенная мышь в лапах сытого кота.

***

    А на подготовку к свадьбе заявился Воган. С приятелями-лордами. У Кайтес были подозрения, что несмотря на посланную ему записку, он не прислушается к её словам и всё равно придёт посмотреть на свадьбу. Ей нужно было казаться равнодушной и не смотреть на него, но она всё-таки любовалась им. Украдкой, конечно. Красивый, властный, сильный, со вкусом одетый и такой яркий. Как всегда, при взгляде на наследника эрла у неё начинало ныть в низу живота, и Кайтес пришлось приложить определённые усилия, чтобы стереть с лица блаженную улыбку.
    Воган по-хозяйски приставал к девушкам и задирал Нелароса, даже ни разу не посмотрев в её сторону, словно намереваясь вызывать у Кайтес ревность. Сэр Браден пыжился, сэр Джонали шутил, как висельник. Кайтес вздохнула с облегчением. Всё, как всегда.

    Значит, напрасно она волновалась – её господин не приходил два дня не потому, что сердился на неё, а по какой-то другой причине. Она уже хотела подойти и упросить его уйти, но Шианне, пьяная дурочка, её опередила. Кузина схватила пустую бутыль и разбила её о голову Вогана.
    Кайтес от ужаса чуть не закричала: Воган рухнул, как подкошенный, волосы тут же слиплись от крови… А она даже не могла кинуться ему помочь или успокоить его свиту. Конечно же, когда потерявшего сознание лорда унесли, Кайтес накричала на сестру, залепив ей пощёчину, но сделанного уже не воротишь.
    Одно успокаивало – похоже, Серый Страж в самом деле не собирался раскрывать её секреты. По крайней мере, он побеседовал с хагреном Валендрианом и Цирионом и спокойно ушел, но никто из стариков за сердце так и не схватился...

    Неларос, этот якобы кузнец с подкрашенными ресницами и тонкими запястьями, осыпал Кайтес жеманными комплиментами, а её едва не выворачивало от каждого его слова.

***

    Когда всех созвали на молитву перед церемонией, невольная невеста на подкашивающихся ногах поднялась на украшенный цветами и лентами помост и послушно повторяла за преподобной матерью слова Песни Света. Кайтес стояла перед всем эльфинажем в белом расшитом платье, словно чучело Зимы перед сожжением. Мир сжимался в яркую точку, окруженную темнотой.
    В голове крутилась кошмарная мысль, что отныне она каждую ночь будет обязана отдаваться навязанному ей мужу, пока её живот безобразно не раздует нежеланным ребенком. Груди обвиснут, фигура расплывётся и она перестанет быть желанной для своего господина. Хотелось малодушно объявить во всеуслышание, что она давно уже спит с человеком, и тем самым расстроить свадьбу. Если бы не однозначный запрет лорда Вогана, она бы давно уже это сделала. Кайтес искренно недоумевала, что было плохого в том, чтобы считаться любовницей благородного господина? Их дети будут людьми, разве что чуть более изящными и привлекательными, чем чистокровные люди. Ей не нужен ни брак, ни почёт, она рада была бы быть просто наложницей при своём возлюбленном. А на чужое мнение ей плевать. Зачем же её господин всё это время так пёкся о её репутации, если теперь их связь может быть разрушена браком с мерзким смазливым крысёнышем?

    Неларос взял её руку, надевая кольцо. Вокруг зашумело. Или это шумит в ушах кровь, как от игр с затягиваемым на шее шарфом? Кайтес с трудом расслышала слова стоящей рядом священницы и остальных новобрачных и не сразу поняла, что гул голосов вызван отнюдь не церемонией. Воган! Неужели он пришёл, чтобы остановить свадьбу и забрать её?
    – Создатель, благодарю тебя! – беззвучно шевельнулись губы эльфийки.

    Воган легко запрыгнул на помост, отталкнув в сторону мать Боанн. Объявил:
    – У меня сегодня намечается вечеринка, и обнаружилась острая нехватка гостей женского пола… Парни, забирайте ту, ту, вон эту в тесном платье… И где та сучка, которая ударила меня бутылкой?
    Кайтес с расширившимися глазами смотрела на лорда Вогана, демонстративно повернувшегося к ней спиной. Она не понимала, что он делает? Зачем? Это уже не игра на публику. Это что-то другое. «Может, это такой способ увести меня отсюда? Но зачем забирать других? И зачем ему Шианне?»
    Она выдернула ладонь из цепких пальцев Нелароса, шагнула вперёд.
    – Господин… Прошу вас… Заберите меня, но оставьте остальных девушек, пожалуйста… Я сделаю все, что вы хотите.
    – Ах, да… – Воган поднял руку, потрепал эльфийку по щеке, словно оценивал собаку, – как же я мог забыть. Конечно же, ты сделаешь.
    И коротко, почти без замаха, ударил её по лицу.

    Падая на доски помоста, Кайтес поняла, что рано восхвалила Создателя.
    Она никогда в жизни не видела своего господина таким злым.

Дункан, Эльфинаж

Дункан, Эльфинаж

    Не успел Дункан доесть свой обед, как в его комнату кубарем ввалился мальчишка-эльф. Одно это уже сулило беду – никакой слуга не рискнёт быть уволенным, пропуская в комнаты гостиницы для чистой публики взъерошенного мальчишку с улицы. Паренёк протараторил, протягивая записку:
    – Господин, у нас беда! Воган увёл женщин!

    Дункан прочел послание Валендриана с просьбой о помощи и сжал кулаки.

    Как Серый Страж, он не имел право вмешиваться. Положение ордена в Ферелдене было зыбким, несмотря на благоволение короля Кайлана. Но, как друг Валендриана, он не мог не откликнуться. Тем более, эрл Денерима во главе своих отрядов стоит лагерем под Остагаром, и его сын сейчас обладает всей полнотой власти. Городская стража не станет перечить его воле, защищая сомнительную честь похищенных эльфиек.

    Все, что он смог сделать – это остудить своим присутствием излишне горячие головы. И одолжить двум женихам оружие, чтобы они попробовали проникнуть в поместье эрла и вывести женщин.

***

    Жители эльфинажа столпились на главной площади, где совсем недавно шла подготовка к торжеству. День перевалил за середину, солнце нещадно палило, высушивая такие неуместные сейчас цветы в корзинках. Но эльфы даже не собирались расходиться, пропуская мимо ушей убеждения Валендриана и Стража.
    – Идут, идут! – закричал кто-то, и все побежали к мосту.

    Сориса встретили как героя, ведь он вывел часть девушек. Эльфы ликовали, пока юноша не сообщил о том, что гвардейцы Вогана убили Нелароса и Нису, и что Кайтес осталась в поместье, в надежде найти Шианне.

    Дункану и хагрену стоило больших трудов образумить молодых эльфов, требовавших отмщения. Нилароса знали мало, он ещё не успел влиться в общину, но вот Ниса была всеобщей любимицей.
    – Кай сказала, что я ей только помешаю. Она ведь справится, верно, дядя Цирион?
    – Конечно, Сорис.

    Валендриан поймал удивлённый взгляд Дункана и пояснил:
    – Кайтес служит горничной Кенделлсам, она должна знать поместье, как свои пять пальцев. Если кто и сможет вывести Шианне, то только Кайтес. Нам остается только ждать.
    Вот только тревоги в голосе Валендриана было куда больше, чем уверенности.

***

    Они ждали, но возвращение Шианне чуть было не пропустили. Девушка медленно шла по теневой стороне улицы, спотыкаясь. Потерянная, словно мир вокруг неё рухнул в одночасье, с разбитым в кровь лицом. Платье разорвано до талии и эльфийка тщётно стягивала края лифа, пытаясь прикрыть грудь. Вокруг неё засуетились женщины, причитая; кто-то шумно рылся по карманам, ища медяки, чтобы приложить к заплывшему глазу. Тут же нашлась шаль, которую по рукам передали вперед.
    – Так, утихомирьтесь все. – Цирион протолкался к племяннице сквозь толпу, закутал плечи, обнял. – Ты в порядке, девочка моя?
    Шианне кивнула.
    – Что с моей дочерью?
    – Кайтес осталась там… – бесцветным голосом ответила Шианне, низко опуская голову. – Ей сказали, что они отпустят меня, если она останется до утра. Она… согласилась.

    Возникшая тишина обволакивала, словно вата. Все старательно смотрели куда угодно, только не на Цириона.

    Дункану ничего не оставалось, как сказать:
    – Иногда приходится жертвовать собой ради других.
    Толпа начала редеть, как по команде.
    На лица Цириона и Сориса было больно смотреть. Дункан пытался заставить себя думать, что с Кайтес ничего плохого не произойдёт, что для проститутки раздвигать ноги в порядке вещей. Но думать о том, что дочь его добрых друзей будет покорно ложиться под насильников – было омерзительно.

***

    Ночь Дункан провёл в эльфинаже, в доме Валендриана. Цирион хотел, чтобы Страж остался ночевать у него, но Дункан сослался на то, что юной Шианне сейчас нужен покой и вежливо отказался. Любой разговор с горюющим отцом заканчивался воспоминаниями о свадьбе Цириона и Адайи, сыгранной почти двадцать лет назад, а от неё до событий сегодняшнего дня – рукой подать. Цириону и так тяжело, незачем ему лишний напоминать, что в эту самую минуту где-то в дворцовом районе насилуют его девочку.

    Утром Кайтес не вернулась. Не вернулась и в полдень. А ближе к обедне один из слуг Кенделлсов послал весточку, что сын эрла убит, эльфийку-убийцу держат в подземелье, ждут разрешения судьи на казнь, а слуг-эльфов заперли под замок, дабы не сеять панику.

    Не вмешаться Дункан уже не мог. Пусть Кайтес не годится в рекруты, пусть она продает себя за деньги, но она не перестала быть дочерью его друзей. Нашлась бумага и чернила, он быстро составил прошение перевести арестованную в форт Драккон для вершения королевского суда, вне зависимости от предъявленных обвинений. Знакомый капитан стражи потребовал у управляющего поместьем выдать арестованную Кайтес Табрис, и, слава Андрасте, удача им улыбнулась – девушку передали страже живой. Избитую, со следами пыток и удушения, но живой.

    Толпа сочувствующих собралась моментально, словно не эти же самые эльфы шептали оскорбительные словечки в адрес юной Табрис, выторговавшую честь сестры в обмен на собственную. Выкрики, оскорбления, вот уже звенит осколками первое окно, разбитое брошенным из толпы камнем… Обстановка накалялась. Валендриану стоило больших усилий успокоить эльфов и упросить их разойтись. Дункан воспользовался заминкой - попросил капитана повременить с конвоем и дать ему полчаса на разговор с арестованной.

    Капитан оказал Стражу даже большую любезность и вызвал к Кайтес дежурного целителя. Ему тоже не нужен был эльфийский бунт, безнадежный и от этого особенно жестокий. Да ещё и при риске оказаться в числе его первых жертв.

***

    Девушку перенесли в ближайшее заведение, куда пустили пеструю компанию из ривейнца с грифоном на тунике, городских стражников, солдат Кенделлсов и обеспокоенных эльфов. Это оказалась прачечная, занимающаяся стиркой и глажкой тонкого белья, которой управляла одна сердобольная гномка. Впрочем, Дункан сомневался, что дело только лишь в сострадании. В прачечной работала без малого сотня эльфов, если считать подёнщиков, и практичная хозяйка явно решила с ними не ссориться.

    В темной комнатушке с подслеповатыми окнами сейчас находилось только двое. Лежащая на лавке Кайтес и Страж.

    Дункан слегка похлопал безучастную девушку по щекам. На действия лекаря та не среагировала. На охи и причитания переодевавших её женщин – тоже. Равнодушно позволила обработать раны и лишь кивнула головой на вопросы «узнает ли она окружающих?» и «понимает ли, за что её арестовали?».

    – Эй? — окликнул девушку Дункан. — Ты понимаешь, что, если не расскажешь, что произошло, тебя повесят?
    Бледные губы чуть шевельнулись, и Дункан с трудом разобрал чуть слышное: «Пусть».
    – Тебе разве не жаль отца? Твоего жениха, который пожертвовал жизнью, что бы тебя спасти?
    Кайтес еле-еле покачала головой:
    – Неларос мертв. А отцу такая, как я, не нужна.
    – Перестань! – Дункан присел на край лавки, взял девчонку пальцами за подбородок и повернул её лицо к себе. Она не сопротивлялась. Лежала, как тряпичная кукла и эта безучастность выводила Дункана из себя.

    – Открой глаза, — строгим голосом приказал он. — Что произошло в поместье? Не верю, что ты так расклеилась просто от того, что тебя хором трахнули. Ты же шлюха, в конце концов. Чего придуриваешься?
    Оскорбление попало в цель – девушка вздрогнула, молча приподнялась и попыталась ударить его по лицу.
    Дункан едва успел аккуратно перехватить её руку и прижать к себе избитое тельце, чтобы та не причинила себе ещё больший вред. Эльфийка зашипела от боли, выплюнула с ненавистью:
    – Отъебись от меня! Это всё из-за тебя!
    – Ну давай, рассказывай, дуреха. Может, тогда я смогу тебе помочь... Всё закончилось. Надо жить дальше, – прошептал он ей на ухо, удерживая и укачивая, как ребенка. Наконец, Кайтес перестала вырваться, безвольно уронила перебинтованные руки и разревелась.
    – Да не хочу я жить! Не хочу! Я дура… Создатель, какая же я дура! Я любила его, а он все это время просто пользовался мной, как… Сказал, что я ему больше не нужна… Что у него полно других… Я не поверила… Сказала, что люблю его и что я только ему отдавалась, как женщина, что рожу ему самых красивый детей… А он… он… засунул мне туда бутылку, а потом отдал меня Джонали и Брадену. Как вещь... Понимаешь? Просто как вещь, не как раньше. А сам даже не смотрел... Я вытерпела, всё вытерпела, думала, он успокоится, простит меня и всё будет по прежнему… а он ещё больше разозлился… Бил меня ногами, кричал, что я шалава. Ему про тебя настучали, суки завистливые… Ты это понимаешь? Это из-за тебя! А я никогда ему не изменяла! Никогда! Только тем давала, кого он приводил, и то… Я просила прощения, просила перестать… А он… Я думала, он меня убьёт. Бра… Браден и Джонали его от меня оттащили, тоже испугались… И тогда он приказал привести свою гончую…

    Дункан хотел заткнуть себе уши, чтобы не слышать этих мерзостей. Но он боялся прервать рыдания девочки, боялся, что она снова замкнётся, будет смотреть невидящим взглядом в серый потолок. Слушал и вытирал платком слёзы и сопли.
    – Я думала, что он меня просто пугает… Он кричал, что я сука… Что такой, как я, только с собаками случаться… Я до последнего не верила, думала, он шутит. Даже когда гончую привели… А когда псарь стал мне ТАМ чем-то вонючим мазать, я так испугалась… Сломала руку ему и тому, кто меня держал. Мабари на меня побежал, и я случайно убила его... — Дункан поперхнулся от неожиданности. — Мне было так страшно... А Воган взбесился, и я поняла, что он хочет меня убить... Я не хотела… Действительно не хотела... Я не знаю, как так получилось… Воган… За что?

    Девчонка зарыдала в голос. Он выждал немного, осторожно отнял от себя Кайтес и заглянул ей в лицо.

    – Прости, я может, не так понял. Ты голыми руками убила боевую гончую? А потом Вогана? Рыцаря?
    – Нет… у псаря нож на поясе был. Меня мама научила… – Кайтес всхлипнула и снова разрыдалась в голос при упоминании имени любовника. – Дункан, не надо. Не возись со мной. Я не хочу жить… Я не смогу без него…

    Дункан тяжело вздохнул и осторожно прижал девушку к себе, пережидая всхлипы. Тараканы в голове. Побои. Неоднократное изнасилование. Убийство боевой гончей. Его хозяина. Ножом. Без права на ошибку. И сопливое: «Ма-а-ма научила».
    – Давно это у вас началось? Эй, не молчи, отвечай давай.
    – Два года назад, — всхлипнула Кайтес.
    – И Цирион с Адайей не заметили?

    Она покачала головой, громко шмыгая носом.
    – Так ему было не до того. Мама как раз тогда опять пропала, папа всё время её искал. Однажды никого дома не было, кроме меня, а к нам вломились. Стражники из гарнизона, накинулись на меня. Я даже испугаться не успела. Нет, не били, просто… Меня связали, завернули в ковер и утащили в какой-то дом. Почему именно меня – не знаю, Воган так и не сказал. Потом мне глаза завязали, раздели догола, руки тоже связали и поставили перед выбором. Либо я буду послушной девочкой и утром уйду на своих двоих и с деньгами, либо я буду сопротивляться, тогда меня отдадут солдатне и все меня будут насиловать, пока я не умру. Я подумала и согласилась. Их двое всего было… Они заставили меня ублажать какую-то женщину, несколько раз трахнули, потом отпустили. Вот.
    – И при чем здесь твой Воган?
    – Так он был один из этих двоих, — простодушно пояснила эльфийка. — Он первый меня взял. Вообще первый. Второй был Райли.
    – Постой, Харвен Райли? Бывший комендант денеримского гарнизона? Вот же ж ублюдок, – ругнулся Дункан. Про Харвена Райли он знал много недоброго, и не понаслышке.
    – Угу, он. Он ещё сказал, что брезгует трахать меня после кого-то и всё время ебал в задницу. Я их по голосам узнала. У меня на голоса память хорошая. А Воган как-то об этом догадался и сказал мне, чтобы я не подавала виду, иначе Райли меня убьёт.
    – А женщина? Тоже какая-то аристократка? – спросил Дункан, еле удерживая себя в руках от гнева.
    – Нет. Точно нет. Она была эльфийка. Но она молчала всё это время и только дергалась. Но я тогда не знала, что делать. Мне говорили: лижи – я лизала. А они смеялись, словно им от этого смешно было.

    Кайтес говорила равнодушно, словно рассказывала не мерзости о собственном изнасиловании, а о погоде.
    Это угнетало Дункана больше всего. Хорошо, что арестованной убийце выделили маленький и тёмный чулан. Только в таких и надо исповедоваться.

    – Я работала поденщицей в поместье, случайно столкнулась с Воганом в службах. Поблагодарила за совет. Он… – Кайтес замолчала, и Дункан с удивлением понял, что она улыбается. – Всё случайно сложилось. Я попросила его помочь с поисками мамы. Её же и раньше стража арестовывала, и я подумала, вдруг её в Форт посадили по ошибке и забыли… Как ещё я могла отблагодарить за помощь? В общем, я...
    – Адайя вернулась? — перебил Дункан.

    Кайтес отрицательно качнула головой.
    – И тебя не смущало, что он тебя бьёт? Использует как подстилку? Подкладывает под других?
    – Ну и что? – закричала Кайтес, пытаясь зажать уши руками. – Тогда он меня любил! Это всё из-за тебя!
    – Ты дура! — Дункан повысил голос, хоть и не хотел этого. — Ты самая большая дура на свете! Всему Денериму известно, что Воган – насильник и убийца!
    – Это неправда! Он никогда не бил меня просто так! Наоборот! Я сама его била, потому что он заставлял меня сопротивляться, что бы я могла дать отпор, если понадобиться! Он меня так учил! Он бил меня только тогда, когда я сопротивлялась не в полную силу!
    – И он избивал тебя, а потом трахал, да? А потом его приятели тебя в рот и жопу драли? Это, по твоему, любовь? – Дункан ответил, уже не выбирая выражения. – Да Воган – мразь, каких мало, ему нравилось мучать и унижать женщин. А ты ему позволяла о себя ноги вытирать. Он мразь, ублюдок, задурил тебе голову и превратил в... Тьфу! Прости меня Создатель... Без него Денерим будет только чище!

    Кайтес замолчала, хватая ртом воздух, а потом обмякла и заговорила неприятным грубоватым голосом, который Дункан слышал в борделе.
    – Да даже если так, тебе-то какое дело, дядя? Плевать мне на твоё одобрение, мне всё равно не жить.
    – Ты так думаешь?
    В комнату заглянул стражник. Не глядя на эльфийку, жестом показал, что время вышло и арестованную собираются уводить. Девушка громко сглотнула, по её телу пробежала дрожь.
    – А то я не знаю, дядя. Разница в том, повесят меня на площади или я сумею удавиться в камере. Лучше я сама на себя руки наложу, чем если отец узнает…

    Дункан покачал головой, принимая решение.

    – Так. Кайтес Табрис. Я запрещаю тебе думать о самоубийстве.
    Эльфийка напряглась и попыталась вырваться, но Дункан её удержал.
    – Сейчас ты успокоишься и внимательно меня выслушаешь. На Ферелден надвигается Мор. Я, командор Серых Стражей, могу использовать Право Призыва на любом ферелденце. Я пришел сюда в поисках рекрута. И я его нашёл. Ты пойдешь со мной, и это не обсуждается. К тому же, здесь тебя ничто не держит.
    – И нафига во время Мора Ордену Стражей потребовалась остроухая проститутка? Стражам трахаться не с кем? – не веря в серьезность положения, Кайтес откинула голову и глумливо расхохоталась. Дункан аккуратно дал ей пощечину, отрезвляя.
    – Девочка, это последний шанс исправить свою жизнь и оставить о себе память не как о шлюхе, а как о героине. Меня не интересует твоё прошлое. И я отведу тебя туда, где оно вообще никого интересовать не будет. Только прими совет на будущее. Поменяй имя. Например, на «Каллиан».



 

@темы: Het, Soris, Duncan, Рейтинг - NC-17, фэндом "Dragon Age: Origin", Жанр - Missing scene, Жанр - Angst, Жанр - AU, Жанр - Dark, Жанр - Deathfic, Статус - в процессе, Сюжет - отношения, Сюжет - конфликт, Размер - Midi, Tabris (Female), Cyrion, Elder Valendrian, Vaughan Kendells

---

«Хейлин, луч Солнца»

Название: «Хейлин, луч Солнца»
Фэндом: Dragon Age: Origin
Персонажи: ж!Кусланд (Хейлин), Алистер, Сэндал, мабари, упоминаются Эамон и Анора
Рейтинг: R
Категория: джен
Жанры: ангст, пропущенная сцена, экшен,
Размер: мини, 1710 слов
Статус: закончен
Предупреждение: смерть персонажа
Примечание: писалось по заявке на кинк-фест (Сэндал/ГГ (не Броска, не Эдукан). Не дарк, не ангст, желательно не стеб. Возможно, deth-fic. Рейтинг не выше PG-13.
ficbook

«Хейлин, луч Солнца»

«Хейлин, луч Солнца»

С чего всё началось?

С любопытства. С жалости. С заботы. А отсюда — рукой подать до привязанности.

Тогда, в Лотеринге, Хейлин удивилась, увидев лопоухого гнома-мальчишку. Она даже сперва решила, что он полукровка, ведь Бодан упомянул, что женат на человеческой женщине. Сэндал не походил ни на человека, ни на гнома, красотой не блистал, да и умом тоже. Однако Сэндал оказался нормальным гномом, насколько нормальным может быть дурачок, найденный на Глубинных тропах.

Им с Алистером поначалу казалось, что Бодан лишь использует редкий дар подростка к зачарованию. Но гном любил приёмного сына всем сердцем. Хейлин умела отличать лицемерие от настоящих чувств, она чувствовала в каждом жесте торговца отцовскую гордость и заботу. Это успокаивало — видеть простые и искренние эмоции в мире, который стремительно падает в пропасть Мора.

Сэндал всегда был чем-то занят. Перекладывал товары с места на место, полировал металл, или просто играл с Малышом, мабари Хейлин. Эти игры забавляли хозяйку, особенно после того, как Хейлин запретила Малышу завести питомца — какого-то денеримского сопливого карапуза… Может, поэтому Малыш ни на шаг не отходил от сына Бодана, пока она разговаривала с торговцем о новостях, разбирала трофеи или просто наслаждалась маленьким островком стабильности в лагере…

Малыш делился с новым другом лакомствами. Сэндал тоже делился с ним хрустелками, получая иногда подзатыльники от отца. Хейлин приходилось потом тайком дарить пареньку всякие вкусности, чтобы ему не было так обидно. Приятно, когда незатейливая коробка с цукатами вызывает столько радости, что не идёт ни в какое сравнение со сдержанной реакцией её соратников на её дары.

А еще малыш, который Сэндал, замечательно зачаровывал предметы. Целительница Винн только руками развела, посмотрев на его работу. Гном мог сделать что угодно — протравить лириумом меч, усилить броню. Лишь бы найти предмет, с которым можно работать, найти интересную, сложную руну и добыть правильный лириум для «волшебства». Вещи редкие, приходилось изрядно попотеть, чтобы такие отыскать. Но это было такой ерундой по сравнению с искренней благодарностью в глазах мальчика. Ему нравилось зачаровывать вещи. Вернее, как она однажды заметила, ему нравилось зачаровывать вещи для неё.

Найдёныш с Глубинных троп, обладающий властью над лириумом… Хейлин хотелось расспросить паренька — видит ли он сны? Ведь известно, что гномы отрезаны от Тени и поэтому лишены магии. Из-за чего он стал таким? Ведь он не был глуп, как казалось на первый взгляд. Он был наблюдателен и иногда его поступки удивляли Хейлин своей дипломатичностью. Например, Морриган. Она была недовольна, что малыша-гнома полюбили в лагере. Спрашивала вслух: «Зачем нам этот глупый мальчишка? У нас в отряде и так есть собака и Алистер!» Тогда Сэндал сделал украшение — несколько десятков тончайших серебряных цепочек, скрепленных между собой, слишком вычурное для Хейлин, слишком простое для Лелианы. Украшение досталось Морриган. Цепочки, словно тёплая шаль, согревали обнажённые плечи ведьмы, и ворчание прекратилось. Как по волшебству.

Сэндал любил работу с металлом, особенно с ювелирной проволокой. Он делал из неё кольца, медальоны, мог незаметно забрать кинжал Хейлин или её ножны и всю ночь украшать, довольствуясь неверным светом костра и луны.

— Волшебство! — смеялась Хейлин, любуясь утром на искусное плетение.

— Волшебство! — вторил малыш-гном, любуясь Хейлин.

Его молоточек для чеканки дарит тебе не только кольца и улыбку. Он дарит тебе жизнь.

Ты радуешься возвращению в лагерь, разбитый на уютной поляне под платанами. А ночью, под визг крикунов и хохот генлоков, прорываешься к палатке около телеги…

…страшно смотреть в глаза смерти, поскользнувшись на луже чёрной, ядовитой крови.

…страшно понимать, что следующим ударом тварь переломает твой хребет.

…страшно думать, что ты не смогла защитить тех, кто в тебе нуждается.

Вместо удара палицей — вонючие брызги мерзостно-тёплой жижи, мягкое касание к липким от крови и грязи волосам…

— Волшебство?! Волшебство!!!

Голос Сэндала встревоженно-требовательный — он стирает ладонью кровь с твоего лица и прикладывает к твоим губам откупоренную склянку с концентрированной припаркой. А ты молишься: «Создатель, лишь бы на его руках не было ран! Лишь бы моровая зараза его миновала!»

— Волшебство… — хрипло подтверждаешь ты, когда к тебе возвращается голос. «Малыш, малыш, откуда ты знаешь, как надо убивать порождений? Откуда ты знаешь, как поить раненых? Что ты видел там, на Глубинных Тропах?»

И ты больше не отказываешься носить наивные кольца с бегущими по кругу животными. Плевать, что говорят какие-то там люди.

***

Спустя полгода Хейлин мечется по шатру эрла Рэдклиффа, словно запертая в клетку — Эамон, прошу, проследи за Сэндалом. Пожалуйста. Пусть он будет в безопасности.

— Хейлин, дитя. Что я могу сделать? Ты требуешь невозможного, сейчас каждый солдат на счету! Я могу только молиться Создателю, чтобы он смилостивился над нами, и от Денерима осталось хоть что-то…

Женщина замирает, бессильно заламывая руки. Разве нельзя найти пару солдат, которые присмотрят за мальчишкой, чтобы он не вздумал пойти следом за Стражами?

— Я прошу, Эамон. Во имя твоей дружбы с моими родителями. Позаботься о нём!!!

— Страж… Не думай сейчас об этом. Твоя задача — убить Архидемона!

Ты прорубаешься сквозь орды порождений, которые чуют вас, загоняют, как дичь, на огров. Раскалывая череп очередному полководцу, ты видишь перед собой ненавистное лицо старика с брезгливо поджатыми губами. «Ничего не могу сделать, да? Ублюдок! Лишь дергать за ниточки марионеток? Я Страж, но не дура, Эамон!!! Ты не получишь власти! Клянусь!»

Крылатая тварь издевается над Стражами, гоняет по городу, обрушивая здания на их пути. Зевран уже давно не шутит, Алистер шипит при каждом резком движении, стиснув зубы. Винн… «Винн, держись, старушка, уже чуть-чуть осталось, потерпи немного, — молится неизвестно кому Хейлин, — дух, пожалуйста, не покидай её. Мы не справимся без тебя…»

Стражи пинками разбивают резную мебель в офицерских апартаментах древней крепости — сейчас не до церемоний. Или они найдут несколько лишних (лишних?!) фляг лечебных бальзамов — или все усилия будут напрасны.

Верхний этаж форта пустынен, можно чуть перевести дух. Трупы, трупы, трупы… Они везде... Уже слышен яростный рёв раненого дракона.

— …привет? — подросток устало поднимается со ступенек лестницы.

— Малыш? — в один голос восклицают Алистер и Хейлин, не веря своим глазам. — Малыш!

Сэндал весь в крови, но Хейлин плевать. Её доспехи тоже бурые, и не потому, что выкованы из красной стали. Она падает на колени перед гномом, скидывает латные перчатки и быстро пробегает руками по его телу. Не ранен ли? Нет. Цел. А глаза? Что с глазами? Хейлин держит лицо мальчика в своих ладонях, с тревогой вглядываясь в зрачки. Всё в порядке, можно перевести дух… Просто постоять немного рядом с ним, прижимаясь лбом к гладкой мальчишеской щеке. Прижать к груди. Вдыхать пробивающийся даже сквозь вонь крови металлический запах лириума и запах молока с карамелью… Плевать на Алистера. Плевать на ассасина. Да и на Винн плевать.

— А кто всех их убил? — внезапно заинтересовался Зевран. Винн мельком окинула взглядом залу и пожала плечами. Ей не до деталей интерьера, она воспользовалась передышкой и на скорую руку исцеляла раны Алистера.

— Здесь нет ни трупов людей, — медленно проговорил ассасин. — Ни их крови. Кто же устроил эту мясорубку?

— Волшебство… — сопит Сэндал.

— Какое волшебство, малыш? — спрашивает Хейлин. — Что здесь произошло, маленький?

Сэндал упрямо высвободился из объятий, с укоризной взглянул на Хейлин.

— Волшебство! — строгость голоса всё-таки сменилась на улыбку, когда он развязал один из мешков. Лечебные, лириумные зелья, жуткого вида склянки с мутными жидкостями, которые Зевран выхватил и прижал к груди, как котят... Во втором мешке нашлось кое-какое оружие и части брони.

— Зев, может, возьмешь этот кинжал?

— О, нет, на переправе коней менять не стоит. Но если наш друг может кое-что починить или улучшить, я не откажусь… Волшебство, дитя?

— Волшебство! Волшебство!

Последние минуты перед битвой истаивали, словно снежинки на ладони. Стражи отошли в сторонку, советовались вполголоса.

— А что делать, Алистер? Оставить его тут? Отвести вниз?

— Решай сама. Но у нас нет времени искать парню убежище. Может, возьмём с собой?

— С ума сошёл? Туда? Где Архидемон?

— А что такого? — развёл руками парень. — Он может за себя постоять. И подкрепления Эамона на подходе…

Хейлин при звуке этого имени чуть не порвала ремешок на перчатке. От мандража её начала колотить мелкая дрожь. Обернулась, встретилась с безмятежным взглядом Алистера, позавидовав его убеждённой спокойности…

— Значит так. Винн, держи Сэндала в защитном поле, Зевран, защищай Винн. А мы с Алистером разберемся с ящерицей.

Странное дело, чем больше от тебя зависит народу — тем спокойнее на душе. Наверное, просто не успеваешь бояться. Пока отманишь на себя толпу порождений, чтобы твоя троица закрепилась на башенке с баллистой, пока скоординируешь действия подкреплений, пока загонишь изуродованного скверной дракона под огонь баллисты — на страх времени не остается.

Стражи тяжело дышали, упершись руками в колени. Архидемон слабо трепыхался, истекая кровью. Солдаты дорезали оставшихся порождений, где-то с грохотом завалилась стена... Денерим отчаянно боролся за жизнь.

— А хорошо парень с баллистой придумал. — Алистер нервно облизнул губы. — Мы словно не нужны оказались.

Алистер и Хейлин смотрели друг другу в глаза, не отрываясь.

— Так что, кинем монетку? — криво усмехнулся Тейрин.

— С ума сошёл? Ты нужен Ферелдену!

— А ты нужна Сэндалу! — в тон ей ответил Алистер. — У Ферелдена есть Анора.

— Алистер, не глупи! У Сэндала есть семья. Создатель, ты же не думаешь, что я…

— Ага, — кивнул головой Алистер. — Не думаю. Сегодня же вторник.

Внезапно его лицо исказилось.

— Сэндал!

Хейлин резко обернулась. Сэндал возился с баллистой, Зевран увлеченно дразнил двух крикунов. Маги и рыцари были при деле.

— Не поняла? Что случи…

Алистер бежал к поверженному дракону. Хейлин бросилась за ним, подхватывая на бегу чей-то меч, пытаясь опередить. Или хотя бы догнать, в надежде, что оскверненная душа Древнего Бога не будет разбираться, кто нанёс роковой удар, а кто просто оказался ближе…

Магический взрыв сотряс Форт Дракон.

— Волшебство? Волшебство?! Волшебство? — подросток-гном тряс за руку застывшую волшебницу, пытаясь добиться у неё ответа на какой-то вопрос…

***

Дворец еще пуст, полон призрачной утренней тишиной, которую стыдно нарушать громкими разговорами.

— Ваше Величество.

— Командор.

Королева Анора чуть хмурится — обычное дело для утренних аудиенций. Ей тяжело вести дела с Алистером Тейрином, человеком, который отдал ей трон, но отнял отца. Это известно всем в Денериме, в первую очередь Алистеру.

— Почему вы так мрачны? Траур по погибшим уже закончился, значит, вас гнетут тревожные вести?

— Вы проницательны, моя королева. Из Вейспхаупта пришло письмо с приказами от Первого стража. Мне, как командору, полагается обеспечить доставку останков Архидемона в крепость Стражей.

— Казна оплатит все ваши расходы, командор. Это всё?

— Нет, моя королева. У меня к вам просьба личного характера… Тот гномский мальчик, Сэндал, которого я опекаю… Могли бы вы на время моего отсутствия проследить за его судьбой?

— Конечно, мой командор, — не сдержала вздох облегчения Анора. — Я могу предложить даже что-то большее, например, поспособствовать, чтобы ферелденский Круг магов принял его в Формари. Так он сможет без помех заниматься чародейством.

Алистер пристально взглянул в синие глаза королевы. Она в очередной раз тонко намекнула, что хорошо информирована и ей известно почему гном, которого все кличут идиотом, так дорог Стражу. Но Алистер не нашел во взгляде Аноры скрытой угрозы. Как бы то ни было — она не станет мстить героине Ферелдена.

— Пусть так и будет, моя королева.

@темы: Alistair, Wynne, Zevran, Sandal, Рейтинг - G, фэндом "Dragon Age: Origin", Статус - закончен, Warning - Fluff, Arl Eamon, Queen Anora, Жанр - Angst, Жанр - Drama, Размер - Min, Heilyn Cousland, Жанр - Deathfic, Сюжет - отношения, Cousland (Female), Bodan, Gen

---

«Восьмой побег»

Название: «Восьмой побег»
Жанр: Missing scene, пост-гейм/пре-гейм
Рейтинг: G
Размер: Драббл, примерно 1050 слов
Персонажи: ж!Амелл, Каллен, упоминается Андерс.
Саммари: Реакция Амелл на исчезновение Андерса.
Таймлайн: после DAA, перед первым актом DA II, 9:30 — 9:31 Дракона
Примечание: писалось для  Lily Derill по заявке "напиши мне что-нибудь няшное и флаффное про Каллена и Амелл"
ficbook

Восьмой побег

Восьмой побег

Все люди двигаются по-разному, у каждого разная походка. Кто-то всегда порывист. Кто-то шаркает подошвой. Кое-то ходит, слегка приволакивая ногу, хотя Каллен мог бы поклясться на Песне Света, что у конкретно этого чародея отродясь не было переломов. А этот дробный стук каблучков он узнал бы даже во сне. Командор ордена Серых Стражей почти бежала по коридору Башни, и, кажется, храмовник знал, почему она так взволнована.

— Каллен! — волшебница распахнула дверь без стука и без приветствий. — Они охотятся на моего Стража! Что происходит?

— И тебе здравствуй, Солона. — Каллен осторожно положил банку оружейного масла в коробку и оглянулся на нежданную гостью.

— Каллен, я серьёзно! Сейчас не до церемоний! Сера прислала мне письмо, что на Андерса опять напали храмовники, что он успел сбежать и его повсюду ищут... Сколько можно? Где Грегор? Я ведь объясняла и ему, и Преподобной, что Андерс невиновен!

Девушка была возмущена и… Испугана? Словно предчувствовала беду и никак не могла убедить себя, что всё будет хорошо.

— Солона, а ты давно была в Башне Бдения? — спросил храмовник, заворачивая расставленные на столе флаконы в плотную бумагу.

— Какая разница? Я получила письмо в Монсиммаре, и сразу же поехала сюда. Где Грегор?

Каллен не ответил, кивнул приглашающе в сторону табурета. Уложил флаконы в плоскую шкатулку, шкатулку — в недра сундука.

— Проходи. Не стоит поднимать на уши всю цитадель.

Волшебница с тоской оглянулась на коридор. Вздохнула, смиряясь с потерей драгоценного времени, и стремительным шагом вошла внутрь.

Она бегло огляделась — ей ни разу не доводилось бывать в комнате рыцаря-сержант. До её призыва в орден Каллен жил в казарменных помещениях, а после повышения им доводилось общаться внизу или в кабинетах рыцаря-командора и первого чародея.

Узкое стрельчатое окно не занавешено, лучи солнца пронизывают помещение насквозь. Светло. Аскетично. Койка, аккуратно заправленная — ни единой складки, гладкая, точно полированный камень. Конторка для письма, миниатюрный, почти плоский алтарь со скамеечкой для коленопреклонений. Дверцы шкафа открыты нараспашку, видны аккуратные стопки вещей. Дорожный сундук зачем-то отодвинут от стены и стоит почти посреди комнаты.

— Уезжаешь?

— Переводят в другой Круг. Солона, прошу, сядь.

— Что-то случилось? — побледнела волшебница. — Андерс… Мёртв?

Каллен отрицательно покачал головой.

— Это пока неизвестно. Когда ты получила письмо?

— Неделю назад, через королевского курьера. Что ты так смотришь? Я имею на это право, я же глава ферелденского ордена, а не прачка какая-то. Говори же, не томи.

— Хорошо, — пожал плечами храмовник. — Мы не нарушали соглашение. Твой маг стал одержимым, убил нескольких Стражей, в том числе Ролана, храмовника. И бежал с места преступления, разумеется.

— Что?! Это ложь! Этого не может быть! Ролан ненавидел Андерса, он мог его спровоцировать! Андерс не мог стать одержимым!

— Мог! — резко повысил голос Каллен, перебивая волшебницу.

Она на несколько секунд замолчала от этой вспышки. Прищурилась, продолжила спокойнее.

— Ах, так? Я тебе не верю. Извини, но я Андерса знаю, как свои пять пальцев. И я официально требую доказательств, что мой человек виновен в… В том, в чём вы его обвиняете. Даже если он убил Ролана, то напоминаю: Ролан теперь НЕ храмовник, он Серый Страж. Судить Андерса будет Вейсхаупт, в крайнем случае. А если доказательств не будет, то я пожалуюсь королеве, что Церковь вмешивается во внутренние дела ордена.

Амелл с независимым видом скрестила руки на груди и уселась на табурет.

— Тебе официально ответить, что законы Церкви перекрывают законы Ферелдена? — спросил Каллен. Впрочем, тон у него был миролюбив. — Хочешь доказательств? Ладно.

Папка из чернёной кожи лежала на столе.

Чтобы её взять, Каллену пришлось протиснуться между сундуком и Амелл. Девушка сидела с непреклонным видом, полностью уверена в своей правоте. Храмовник молча отлистал бумаги, вытащил их из зажима, сунул ей в руки. Сел на прикроватную скамеечку напротив Амелл.

— Читай, чего же ты ждёшь.

Она читала. Сначала мельком, презрительно фыркая от протоколов допросов. Потом, добравшись до описания места преступления и следственных материалов — с расширенными глазами, возвращаясь назад, сверяя каждую строчку показаний.

— Дыхание Создателя… Это неправда… — чуть не плача, бормотала она, шурша листами. — Андерс, нет… Зачем?..

Бумаги выскользнули из безвольно опущенных рук, волшебница пустым взглядом смотрела перед собой. Каллен подрал листы, ссутулился, увидев, что её глаза заполняются слезами. Неожиданно девушка вскочила, смахивая слёзы рукавом. Заговорила возбуждённо, лихорадочно блестя глазами.

— Я знаю! Это заговор! Как с той Райен, охотницей! Ролан просто воспользовался моим отъездом, чтобы свести счёты! Ведь если Ролан принимал лириум, он знал, что будет бой! Значит, он…

— Ш-ш-ш-ш-ш-ш… — Каллен в один длинный шаг оказался возле волшебницы, обнял её, успокаивая. Это оказалось последней каплей, и Амелл разрыдалась, прижавшись щекой к его нагруднику.

Он гладил её по голове, по чуть спутанным волосам. От Амелл пахло костром, лошадьми, дорожной пылью и слегка — девичьим потом. Бедняжка в самом деле торопилась спасать своего бойца.

— Всё будет хорошо, — повторял он, укачивая волшебницу в объятиях.

— Я знала, я знала… Создатель... Каллен, я всё знала…

— Что ты знала, Солона? — мягко спросил храмовник. Не из профессионального интереса, из обычного человеческого участия.

— Я так боялась уезжать… Я чувствовала, что как только я уеду, что-то случится…

— Он… — Каллен прикусил язык, едва не сказав: «всё равно был пропащий» — ...не понимал, что творит. Может, он уже погиб на Тропах.

Девушка громко всхлипнула и заплакала еще сильнее, а храмовник почувствовал острое желание найти одержимого отступника и долго-долго его бить. Возможно — ногами. Он знал, что между Андерсом и Солоной так ничего и не сложилось, но видеть, как она убивается — было больно.

— Тише, маленькая, тише, — он вспомнил, как когда-то давно он так же утешал Солону, когда она упала с винтовой лестницы и до крови расшиблась. — Не плачь.

Девушка шмыгнула носом. Каллен поискал в кармане мундира носовой платок и сунул его Амелл в руку. Она благодарно кивнула, утёрла слёзы и высморкалась. Находиться в объятиях друга, пускай и храмовника, было спокойно.

— Что мне теперь делать? — прошептала она. — Что если он не умер и скоро объявится?

— Мы отслеживаем все необычные убийства — но пока ничего.

— Он не обязательно будет убивать, — возмутилась волшебница. — Справедливость — мирный дух.

Каллен глубоко вздохнул. Спросил с укором, уже заранее зная ответ.

— Ты с самого начала знала, что твой орлеец не прокаженный, а одержимый демоном труп?

— Прости. И Справедливость не демон, он дух. Он безопасен.

Каллен не ответил. Поцеловал сухими губами висок, сказал со вздохом:

— Да уж. Безопасен... «Жди беды от Серых Стражей»... И вот у нас есть одержимый и полтора десятка трупов. И сколько их еще будет?

— А если не будет? — девушка высвободилась из объятий храмовника, скрестила зябко руки. — Что тогда делать? Если его поймают или он сам сдастся? Он же Серый Страж, не просто маг-беглец. Что делать с беглым Стражем-убийцей, скажи?

— Я не знаю, — развёл руками Каллен. — Но мы постараемся что-нибудь придумать.

@темы: Anders, Het, Cullen, Рейтинг - G, фэндом "Dragon Age: Awakening", Amell (Female), Статус - закончен, Размер - Drabble, Warning - Fluff, Жанр - Smarm, Жанр - Missing scene, Сюжет - отношения, фэндом "Dragon Age 2", Gen

---

«Семь дней, которые потрясли Киркволл и отдельно взятого Хоука»

Название: «Семь дней, которые потрясли Киркволл и отдельно взятого Хоука»
Фэндом: Dragon Age
Персонажи: ж!Амелл/Карвер Хоук, Гаррет Хоук, эпизодически Каллен, Мередит, Алистер
Рейтинг: R
Категория: гет
Жанры: Missing scene, AU (прибытие Амелл вместе с королем Алистером в Киркволл), романтика, ангст, Hurt/comfort
Размер: миди 5500 слов
Статус: закончен
Саммари: Хоук негодует, подозревая ГФ в том, что она разобьет сердце мальчику/воспользуется его неопытностью, а брат обижается на это. По заявке
Предупреждения: Инцест, грубая речь. Несколько неприятные персонажи, врущие персонажи, копания в бэке.
Тайминг: Третий акт, незадолго до финала, 9:37 Дракона
ficbook


Семь дней, которые потрясли Киркволл и отдельно взятого Хоука.

Intro

Intro

Дару Амелл Хоук ненавидел заочно.

Когда угасающего Карвера забирали Стражи, Гаррет не подозревал, что всё закончится так плохо. Брат остался в живых и это было главным.

Поначалу письма от него приходили обычные — о тренировках, вылазках. Карвер задавал дежурные вопросы о доме, передавал приветы маме и знакомым.
А потом он прознал, что Героиня Ферелдена носит фамилию Амелл. И началось.

Гаррет помнил, как задумчиво вертел в пальцах мятый листок с просьбой узнать — «совпадение это или нет?», как расспрашивал мать о её кузине Ревке, как записывал пересказанные Варриком вести из Ферелдена, усмехаясь нежданному родству.
Если бы Хоук заранее знал, что брат сотворит себе кумира из скандального командора ферелденских Стражей — стал бы писать правду? Или ограничился сухим «Это блажь»?

1 - Командоры и Стражи

Командоры и Стражи

Не успел Гаррет войти в холл поместья и сказать «Я дома!», как раздался учтивый голос Бодана: «Вам письмо, мессир».

Конвертов было два. Тот, что с печатью в виде грифона, Хоук отложил в сторону, не вскрывая. Это могло подождать - за последние несколько лет Карвер практически не писал, а если и писал, то ничего осмысленного. Раз в несколько недель приходило письмо, содержащий сплошной восторг: «Ах, какая Дара замечательная!», шедший в разрез со слухами из Ферелдена.

А вот весточка от сенешаля, с приглашением поприсутствовать на встрече с ферелденским посольством, Гаррета заинтересовало куда больше.
Хоук переоделся, хмуро потёр пальцами небритый подбородок, махнул рукой, дескать, и так сойдёт, и скорым шагом отправился в крепость.

В крепости было непривычно много стражников и царила какая-то нервная суета. Даже больше, чем в день выдачи довольствия — и это бросилось в глаза сразу. Постелены новые ковры, вывешены парадные вымпелы — кривовато, явно наспех.

У подножия лестницы стояли трое. Рыжеволосый мужчина в роскошных пластинчатых доспехах, на которого окружающие посматривали с любопытством и опаской. Женщина-маг с коротко подстриженными черными волосами, в жёлтой мантии, отделанной серым мехом и с магическим посохом за плечами. И... Карвер? Они зубоскалили и чувствовали себя как дома, словно не замечая старательно обходящую их публику. Рыжеволосый обратил внимание на одного из приблизившихся аристократов, явно ферелденца, и, не отрывая от него взгляда, наклонился к Карверу, сказав тому что-то в полголоса.

Карвер почтительно кивнул и отступил в сторону, становясь возле волшебницы. Встретился глазами с братом и коротко кивнул ему. «Наконец-то заметил, — с досадой подумал Хоук. — Оторвался от своей богини». То, что это героиня Ферелдена, Гаррет не сомневался, несмотря на её облачение, в котором не было ни малейшего намёка на принадлежность к ордену Серых стражей. Фамильное сходство с Карвером бросалось в глаза: похожий оттенок волос, почти одинаковый овал лица, льдистые голубые глаза, светлая кожа, выдававшая ферелденцев больше, чем акцент.

О том, что воин перед ним это Алистер Тейрин собственной персоной, Гаррет так и не догадался, пока подошедший аристократ не сказал "Ваше величество". Хоук настолько опешил, что забыл поклониться, а когда вспомнил — было уже поздно. В голове стучало: «Мой младший запросто ручкается с королём Ферелдена. Ого-го».
— ... великая честь… представить… Ферелдена… — Хоук не вслушивался в слова аристократа, пропуская мимо ушей. Он смотрел, как пальцы Карвера как бы невзначай коснулись запястья магессы, но та даже не шевельнулась, чтобы отвести руку. Это публичное заигрывание почему-то раздражало.
— Дара Амелл? — волевой голос, звенящий металлом, вернул Хоука на землю. Мередит.
Впервые в жизни Хоук был рад её присутствию.
— Та самая магесса, убившая высшего дракона?

Женщина (у Хоука не повернулся бы язык назвать её девушкой, хоть она и выглядела едва ли не ровесницей Карвера) дёрнула бровью и уставилась на леди-командора недружелюбным взглядом. В зале повисло напряженное молчание, пока Амелл не соизволила поприветствовать Мередит коротким поклоном.
— Двух драконов, — сухо поправила она. — В том числе Архидемона Уртемиэля, если мне не изменяет память.
Мередит вздернула подбородок.
— Я слышала, что вы, Страж и вдобавок маг, временно управляете эрлингом Амарантайн. Это так вы выполняете закон Стражей «Не служить ни одному королю и ни одному королевству», запрещающий ордену вмешиваться в политику?

Амелл на миг переглянулась с королём и спокойно ответила:
— В данный момент я представляю интересы ферелденского Круга магов и у меня есть неотложные дела. Если вы сомневаетесь в моих полномочиях, можете подтвердить их у его величества. Или послать письма в Вейспхаут и цитадель Кинлоха, если Вам будет так угодно. А сейчас прошу меня извинить, я вынуждена вас покинуть.
— Как? — опешила Мередит, — Ваше величество, вы… Вы позволите магу просто так расхаживать по городу?! Неслыханно!
Казалось, от Мередит полетят искры. Карвер же ощутимо напрягся, услышав угрозу в голосе рыцаря-командора.

Гаррет мысленно выругался. Не хватало, чтобы этот идиот сцепился с рыцарем-командором из-за своей волшебницы.

Амелл нахмурилась и открыла рот, чтобы ответить явно что-то нелицеприятное, но король успел её опередить:
— Вот уж и не подумаешь, что в Киркволле может что-то угрожать заместителю Первого Чародея, — чарующе улыбнулся Тейрин. — А нам говорили, что вы крепко держите город в руках, командор. Впрочем, мы как раз хотели попросить вас выделить эскорт для госпожи Амелл, чтобы её проводили в…
— …Казематы, — полушёпотом подсказала волшебница
— … Казематы для выполнения её миссии.

Когда Амелл покинула зал, все вздохнули с облегчением.
Кроме Карвера.
Он был похож ребенка, которому на Венец Зимы подарили теплые шерстяные носки вместо вожделенной игрушки.

2 - Встреча Хоуков

Встреча Хоуков

Аудиенция толком не состоялась — Мередит сцепилась с Алистером по поводу отступников из Ферелдена, видно, Амелл задела её больное место. Гаррет не вмешивался и вообще старался не отсвечивать. Что-то подсказывало ему, что под тремя беглыми магами Мередит подразумевала конкретно Защитника и его друзей.
Настроение короля заметно испортилось. После ухода Мередит он бросил несколько натужных шуток, махнул рукой Карверу и ушёл, преследуемый сенешалем Браном.

После аудиенции Хоуки смогли поговорить друг с другом.
Если, конечно, это можно назвать разговором.
— Как ты, Карвер?
— Замечательно! Я так рад, что смог познакомится с Дарой, — Карвер не заметил, как Гаррет поморщился, продолжил с жаром: — Я даже не подозревал, какая она замечательная… Она так похожа на Бетани…

Амелл не была похожа на Бетани. Вообще. Даже мизинцем.

— А как ты оказался здесь? — попытался сменить тему Гаррет.
— Страуд отпустил ненадолго. Я же ферелденец. Не каждый день Алистер Тейрин приезжает в Вольную марку. Нельзя упускать такой шанс — увидеть короля своими глазами!
— Короля? Ну-ну. А мне вот показалось, что ты тут вовсе не из-за короля, — усмехнулся Гаррет.

Карвер чуть порозовел.

— Да ладно, младший, не бери в голову. Что ж ты не написал заранее, что будешь в Киркволле?
— Я написал, — удивился Карвер. — Еще дней десять назад, отправил с нарочным, что неделю буду в Киркволле.

Хоук мысленно стукнул себя по голове. Конверт же!
— Наверное, письмо опоздало. — Пришлось состроить честные глаза и развести руками. — Разбойники шалят, сам знаешь.
— Да, наверное. А меня на время приставили к ферелденскому посольству. Формально Дара командор Ферелденских Стражей, а не только маг из свиты короля. И я должен сопровождать её, чтобы… чтобы…

Карвер замялся с ответом, и Гаррет не удержался от подначки.
— Чтобы что? Не придумал еще? — он так и представил, как брат нудно проедает плешь командованию, чтобы его отпустили увидеть своего кумира вживую.
— Просто я не знаю, имею право тебе это говорить или нет, — с запинкой выговорил Карвер.
— Конечно же, имеешь. Ты же мой брат, если ты еще не забыл.
— Я теперь Серый Страж, — резко ответил Карвер. — Или ты уже забыл, что отдал меня в орден?

Гаррет вздохнул и отвёл глаза.

— Карвер, же знаешь, что это было единственное верное решение.
— Которое принял за меня ты.
Хоук дернул головой. Нажим в голосе брата резал ухо, словно скрип металла по стеклу. Можно подумать, это он насильно затащил Карвера на Тропы и заставлял пинать трупы порождений тьмы.
— Посмотри на это с другой стороны. Ты жив, король Ферелдена говорит с тобой, как с равным, и у тебя есть шанс поволочиться за Героиней Ферелд… — не успел Гаррет договорить, как Карвер схватил его за ворот и отчеканил, разделяя каждое слово:
— Не смей говорить о ней в таком тоне!
Гаррет поднял руки:
— Спокойно, Карвер, спокойно. Это шутка. Я же знаю, как ты уважаешь командора!

Парень отпустил его, отшагнул со смущённым видом.
— Я… Мне пора. Зайду как-нибудь.
— Эй, подожди же! Ты разве не остановишься погостить у меня?
Карвер покачал головой.
— Нет. Я на службе. Мне надо держаться рядом со Стражами. Извини, — пробормотал Карвер и направился к выходу.

Вот и поговорили. Отлично. Взрослеет парень.

О том, что брат ни разу не назвал его по имени, Гаррет сообразил только когда выходил из крепости. Разумеется, радости этого не добавило.

Ноги сами собой понесли Гаррета в сторону порта, к парому до Казематов.
Что же за миссия у ферелденки такая?

3 - Маги и храмовники

Маги и храмовники

Визит Амелл в Казематы произвёл фурор. Внутренний двор гудел, как встревоженный улей. Спокойными были только усмирённые — и то, только потому, что их вывести из себя физически невозможно.
Когда Хоук попытался проскользнуть в коридор, ведущий к кабинету Первого чародея, его перехватил Каллен. Деликатно так перехватил. Сказал, что лучше туда не соваться. Хоук прислушался и согласился — ругань на три голоса была слышна даже возле дверей в крыло храмовников, хотя кабинеты Первого чародея и рыцаря-храмовника от входа отделяло внушительное пространство коридора и толстые стены. Храмовники столпились и слушали доносившийся гневный ор чуть ли не благоговением.

Ни для кого в городе не было секретом, что монна Стеннард, да и сам Орсино, особой популярностью в городе не пользовались, так что громкий скандал на тему «Кто виноват и что делать?» вносил приятное разнообразие в размеренную жизнь Казематов. Когда еще услышишь, что магесса грозит главе храмовников именем Белой Жрицы?

— И давно идёт это шоу? — вполголоса поинтересовался Гаррет у рыцаря-храмовника.
— С час уже. — Каллен задумчиво вслушивался в доносящиеся голоса, стараясь не упустить ни слова. После очередного вопля о сомнительных интеллектуальных способностей Орсино (Хоук не был уверен, кому он принадлежал — Мередит или Амелл), брови Каллена удивлённо поползли вверх. — Хм. А она дельные вещи предлагает. Знаешь, я никогда бы не подумал, что из неё выйдет толковый Первый чародей.
Хоук, уже чуя неладное, на всякий случай уточнил:
— Ты про эту Амелл?
— Конечно. — Каллен энергично тряхнул головой. — Она заместитель Ирвинга, Первого Чародея ферелденского Круга и Героиня…
— ...Ферелдена. — уныло закончил Гаррет. — Ты её тоже хорошо знаешь, как я понимаю.
— Можно сказать и так. Я даже был на её Истязаниях, — доверительно сообщил храмовник, заговорщицки понизив голос.

Хоук невольно пожал плечами. Он никогда не понимал, почему для храмовников так это важно.
Сам Хоук Истязаний не проходил. После знаменитой дуэли с Аришоком скрывать свой дар было бессмысленно. В курсе была вся Вольная Марка и часть народа за её пределами, но, несмотря на это, Мередит была вынуждена под давлением общественности назначить Хоука Защитником Киркволла. После запротоколированного инцидента с Фенриэлем Орсино что-то там придумал, нашёл древнюю лазейку в своде местных законов, позволяющую храмовникам закрывать глаза на факт того, что Хоук формально маг вне Круга, но соблюдает законы, принятые в Камберленде и успешно прошёл испытания Тенью, чем публично продемонстрировал умение противостоять демоническому влиянию. Однако все в городе знали, что Хоук балансирует, как акробат на натянутой проволоке.

— Почему тебя удивляет её карьера? — дипломатично поддержал разговор Хоук. — Говорят, она выдающийся маг и бывший командор Серых лично следил за её успехами. Она же добровольно пошла в орден Серых, если мне не изменяет память.

— Магический талант и умение руководить мало связаны, — Каллен невесело усмехнулся и на секунду замолчал. — А с её призывом... Её действительно забрал из Башни сам командор, но обстоятельства... были несколько иные. Дело в том, что она сразу после Истязаний вызвалась пойти добровольцем в армию короля Кайлана. Но до этого она общалась с учеником, тайно изучившим магию крови, и он уговорил её…

Хоук мысленно выругался.

Похоже, зря он завёл этот разговор.
Он слушал в пол уха, выжидая, когда Каллен договорит и можно будет откланяться. Потому что слушать дифирамбы Великой Амелл его уже задрало. Впрочем, Каллен хотя бы не повторялся, да и его история несколько отличалась о той, что описывали Карвер и Варрик.

4 - Вечеринка в "Висельнике"

Вечеринка в "Висельнике"

Хоук сидел за любимым столом в Висельнике, в пол-уха слушал россказни Варрика под пиво и размышлял, что он здесь делает? Ведь когда Бодан передал записку с незамысловатым текстом «Дара попросила показать город, приходи вечером в «Висельник» на вечеринку Стражей. К.», он твёрдо решил, что не пойдёт…

Скучно. Наверно, это самая бездарная вечеринка в его жизни.

Компания давно распалась на кучки — Андерс, Карвер, Амелл и Изабелла шумно пили за Ферелден и здоровье короля Алистера. Авелин не стала засиживаться, ушла — её дома ждал Донник.
Себастиан и Фенрис отсели в уголок, играли в алмазный ромб — и изредка переговаривались, бросая неодобрительные взгляды в сторону ферелденцев. Себастиан осуждал такое громкое веселье, а Фенрис — что его любовница так по-свойски обнимает за шею Амелл. Хоук подсел было к ним на игру-другую, но они сдавали карты без шулерства, поэтому после длинной и нудной партии Гаррет вернулся к Варрику. С теми двумя Стражами, которые пришли со Карвером, всё равно говорить было особо не о чем — они мрачно шутили друг с другом на непонятные темы и явно намеревались накачаться виски по самые брови. Остальные посетители Защитника сторонились.

Смотреть на Карвера, с благодушным лицом гадающего Амелл по ладони, было неловко. Между ними проскальзывало что-то настолько интимное, что хотелось отвести глаза. Дара смеялась, откидывая голову назад, Карвер впивался в её шею взглядом голодного вурдалака, а Гаррета так и подмывало подойти и стукнуть его по голове чем-то тяжелым. Даже не от того, что Карвер строит глазки кузине, а от его раздражающего щенячьего восторга. Карвер-то наверняка не слышал откровений Изабеллы о её любимой проститутке под псевдонимом Щедрый Страж. И не знал, что его Героиня стала Стражем из-за того, что бездарно попалась на содействии магу крови, а вовсе не из-за "особых талантов" и какого-то там благородства. Интересно, что ещё Карвер не знает о своём кумире? Вряд ли брат этим интересовался, но может статься, что слухи верны и героиня Ферелдена действительно замешана во «внезапном» сумасшествии королевы Аноры? Чем дольше Хоук смотрел на то, как знаменитая ферелденка заигрывает с Карвером, тем меньше ему это нравилось.

Вскоре Амелл и Карвер стали собираться. Девушка опьянела, и Карвер мягко придерживал её за талию.
— Эй, Карв, — окликнул брата Хоук. — Вас проводить?
Молодой Страж загадочно посмотрел на Амелл, улыбнулся и отрицательно покачал головой.
Дескать, не мешай. Ага, не мешай. Словно забыл за время серостражества, что Нижний город по ночам лихое место, а они с Амелл мало того, что ведут себя кое-как, так еще и на ногах почти не стоят. Вдруг нападёт кто?
Хоук вздохнул, подождал немного и вышел вслед за ними.

И вот чего он совсем не ожидал, сворачивая за угол — что он увидит, как Карвер с волшебницей будут жадно целоваться посреди улицы, что на улицах еще ходят случайные прохожие.

Пиво едва не ударило в голову, Хоук чудом удержался от опрометчивых решений. Осторожно прокрался обратно к «Висельнику», шумно хлопнул дверью и нарочито громко насвистывая, пошёл обратно к проулку.

Парочка испарилась.

5 - Страж и Командор

Страж и командор

То ли пиво было несвежим, то ли на него плохо легло вино, которым Хоук злоупотребил перед сном. Вечером он что-то загрустил — вроде бы полон дом, да в душе пусто. Ушёл отец, Бет, мать… Карвер тоже ушёл — из его жизни. Но когда погибла Леандра — рядом были Гамлен да Авелин с Донником. А сейчас — только две бутылки креплёного.

Утром нещадно болела голова и, как результат, пришлось тащиться к Андерсу.

Двери заперты, но фонари не погашены. А вечных просителей нет. Странно.

Хоук несколько раз стукнул в дверь, особо не надеясь.
— Мастер Андерс до полудня никого пускать не будет, — раздался картавый мальчишеский голос за спиной. Хоук недоуменно оглянулся. Чумазый ребенок увлеченно тискал леди Полосиэль. Кошка выглядела недовольно, но не вырывалась. — Туточки он. Только не ломитесь, сер благородный рыцарь, не откроет он. Если монетку дадите, скажу, почему.

Мальчишка щербато улыбнулся и Хоук, порывшись в карманах, бросил ему полкроны.

— К нему краля пришла, он всех и выгнал, — с важным видом поведал мальчишка, попробовав монету на зуб.
— Краля? У Андерса? Лекаря?
— Красивая — жуть! — подтвердил мальчишка, — Мастер Андерс как её увидел, сразу всех выгнал. Сказал: потом приходите.
— То есть он там? — уточнил Хоук, перед тем, как забарабанить в дверь.

У Андерса роман? Это что-то новенькое.

Андерс отпер далеко не сразу, Гаррет уже решил, что побирушка его обманул и собирался уходить.
— И кто так ломится, не ясно, что ли, сказано, что… — начал маг недовольным голосом, но оборвал себя, как только увидел мрачное лицо Хоука. — Слушай, Гаррет… Я как бы не один и…
— Да ладно, я на минуту. У меня башка трещит так, что глаза наружу выдавливает.

Андерс колебался несколько секунд, потом отступил, впуская Хоука.
— Хорошо. Только быстро. Я сейчас, руки вымою и вылечу твою «пучеглазку».

В огороженном закутке, где Андерс принимал тяжело больных, явно кто-то был. Гаррет не выдержал и прокрался к ширме, взглянуть хоть одним глазком на «кралю».

Выругался.
Негромко, но грязно.

Возле узкой кушетки одевалась Дара Амелл. С сосредоточенным видом застегивая пуговки на коротенькой, до бедра, сорочке и попирая босыми ногами замызганный соломенный коврик. Жёлтая мантия ферелденских чародеев небрежно валялась на колченогом табурете.
— Привет, — ровным голосом произнесла она, словно стоять полуголой перед посторонним мужчиной для неё в порядке вещей. — Ты кто?

Гаррет коротко назвался.

— Точно. Старший брат Хоука. — Девушка коротко кивнула, припоминая, и продолжила одеваться. — Что ты здесь делаешь?
— А ты что? — с вызовом спросил Гаррет.
Амелл с недоумением уставилась на мага, словно на внезапно заговоривший шкаф.
— Вообще-то, я имею полное право здесь находится.
— Я тоже, — зло отозвался Гаррет. Его взбесило, что волшебница водила за нос его младшего брата и одновременно спала с другим.

Андерс вошёл, вытирая руки полотенцем. Хмыкнул, взглянув на них, но ничего не сказал.
— Давай сюда свою голову. Ты извини, что долго не отпирал, Амелл моя старая знакомая и …

Хоук увернулся от руки Андерса и направился к выходу.

— Эй? А как же лечение?
— Обойдусь, — процедил он сквозь зубы, с трудом стараясь сохранить хоть какую-то видимость приличия. — Желаю приятно провести время.

6 - Амелл в поместье Амеллов

Амелл в поместье Амеллов

Амелл в поместье Амеллов

День прошёл суматошно. Вечером хотелось расслабиться с каким-нибудь глупым орлейским романом в руках. Но от чтения отвлекли. Бодан, заметно волнуясь, спросил разрешение пригласить в поместье старую знакомую, о которой он когда-то рассказывал.

Покопавшись в памяти, Гаррет с неудовольствием вспомнил, что Бодан путешествовал в компании Стражей. Оставалась слабая надежда, что гном пригласит важных торговых партнёров из Орлея, но, увы, эта надежда не просто умерла, а была зверски убита. От местной легенды Тедаса нельзя было скрыться даже в собственном доме. Пришлось согласиться. Хотя бы Карвер зайдёт.

Не зашёл.

Амелл явилась одна, зато с промасленной картонной коробкой в руках, которую торжественно вручила Сэндалу.
Гномы и их давняя знакомая расположились возле камина. Она с ногами забралась в его любимое кресло, лакомилась принесённым хрустящим печением, беспечно стряхивая жирные крошки на его дорогой антиванский ковер. Бодан сидел рядом, на низком табурете, подливал "монне Даре" некрепкого фруктового вина и рассказывал свежие новости, полученные от своих компаньонов по торговой гильдии.

Сэндал и Толстый прыгали рядом, передразнивая друг друга, но, судя по умильному виду Амелл, её это не раздражало, а навевало ностальгию.

Гаррет не вмешивался в беседу. Сидел у себя наверху с раскрытой книгой, делал вид, что его нет дома и невольно подслушивал, как Стражница обсуждает с Боданом общих знакомых. Упоминаемые вскользь подробности о лицах, имена которых Гаррет если и слышал, то только от сенешаля Брана, бросали в дрожь. Если Бодан и в самом деле лично знаком с этими людьми, то не удивительно, что он получил приглашение от самой императрицы Селины.

Наконец Бодан, извинившись, повёл Сэндала ложиться спать, и Гаррет не выдержал. Спустился в зал и максимально вежливо поинтересовался, где героинька потеряла Карвера, а когда она равнодушно пожала плечами, сквозь зубы напомнил, что она находится в его доме и что он в первую очередь хотел увидеть брата. Не её.

— На меня твоё гостеприимство не распространяется? — Амелл оторвала взгляд от угольков в камине и посмотрела на него чуть заинтересованно. — Странно. Обычно меня носят на руках.
— Угу. До койки, — буркнул Гаррет чуть громче, чем следовало.

Лицо Амелл на мгновение закаменело, потом расслабилось, принимая привычное равнодушное выражение.
— А. Понятно. Еще один любитель потрясти чужим грязным бельём.

Кресло скрипнуло. Девушка всунула ноги в туфельки, выпрямилась.
— Мне пора идти. Передай мои извинения Бодану, — сказала она тоном человека, привыкшего в безоговорочному подчинению.

— Да мне вообще до тебя дела нет, — бросил ей вслед Гаррет. — Меня бесит, что ты крутишь хвостом перед моим братом! А я за него в ответе.

Она оглянулась.

— Так дело в этом? Пошли-ка, поговорим. Без лишних ушей.

7 - Хоук versus Амелл

Хоук versus Амелл

— Неплохая библиотека для бывшего фермера, — прокомментировала Амелл, проведя пальцами по корешкам. — «Андрасте и Гассариан», «101 один способ использовать картошку в виде фаллоса»... Любопытные у тебя увлечения, Защитник.
— Это не моё… — Гаррет задвинул проклятую книжку подальше, сгорая от насмешливой ухмылки Амелл. — Карвер.
— Карвер, так Карвер. Так какие у тебя претензии? Что такого плохого в небольшой интрижке?
— В небольшой интрижке? Всё плохо! Он порядочный человек, а ты морочишь ему голову!
Дара спокойно улыбнулась. Чересчур спокойно. Убийственно.
— Карвер — взрослый человек и поверь мне, он уже отдаёт себе отчёт о своих поступках.
— А ты отдаешь? Уедешь и забудешь про него, знаю я таких, «с глаз долой из сердца вон». А он останется, и будет мучиться потом. — «И писать заунывные многостраничные письма» мысленно добавил Хоук, но вслух этого не сказал.
— Мучиться? О, так этот парень в меня заочно влюблён? Романтично.

Хоук еле слышно застонал. Но, похоже, его гнев Амелл только забавлял.

— Скажи мне, Гаррет, если ты так заботишься о чувствах брата, зачем ты на него так давишь?
— Я? — удивился Хоук. — Я на него не давлю. Я просто хочу его защитить!
— Неужто? — деланно всплеснула руками Стражница. — Почему же ты перекладываешь на него свои неудачи на любовном фронте? Почему ты боишься дать ему быть первым хоть в чём-то?
— Я не… С чего ты это взяла? Это здесь вообще не при чём. Ты же ничего про него не знаешь. Карвера приключения никогда не манили. Он вообще не хотел быть Стражем, это я виноват в том, что подался на уговоры и потащил парня на Тропы. Он хотел нормальной жизни — жениться, настрогать кучу детишек, на радость матери. Ему нужна порядочная женщина, а не ветреная вертихвостка.

Амелл недовольно выгнула бровь.

— Опустим "вертихвостку". Стражам не рекомендовано жениться. По объективным причинам, о которых мне не досуг рассказывать. Но сексом заниматься не запрещено и...
— Но так нельзя же! — перебил Хоук.
— Да почему?
— Ты же его кузина!

На лице Амелл отразилось искреннее удивление.
— Я, прости, не расслышала, кто?
— Наша мать, — Гаррет махнул рукой в сторону портрета, — урожденная Амелл. Твоя мать, Ревка, была её сестрой.

— Однако. — Амелл задумчиво посмотрела на портрет, постукивая подушечками пальцев по щеке. — Забавно. Впервые про это слышу, но допустим. Всё-таки, причем тут секс?
— Как причём? Это недопустимо!!!

Дара вздохнула и страдальчески закатила глаза. Неожиданно развернула мужчину к себе и прижалась губами к его губам. Хоука сперва охватило смутное отвращение, но руки девушки были настойчивыми, а поцелуи требовательные. А через минуту он обнаружил, что прижимает Амелл к книжной полке, тиская попеременно то за задницу, то за грудь, а его тело с энтузиазмом реагирует на подобный поворот событий.

Амелл со вкусом потерлась бедром о его пах, как довольная кошка, и тихо засмеялась, откидывая голову. Хоук прижался губами к пульсирующей венке, борясь с желанием укусить — знала ведь, зараза, знала, что у неё не шея, а сплошная провокация, от маленького розового ушка до трогательной ямочки-ложбинки между ключиц. Он пытался наощупь расстегнуть крючки и высвободить её груди из лифа, но Амелл с насмешливым видом оттолкнула его.
— Что не так? — хрипло спросил Гаррет, почуяв неладное.
— В окно выгляни.
— Я не понимаю…
— Выгляни, — с нажимом повторила Амелл.

Хоук повиновался, отдернул штору от окна. Хмуро уставился на улицу.

— Что ты видишь?
— Воришка кошель подрезает. Парочка целуется.
— Ни одержимых, ни демонов? То есть оттого, что ты захотел свою «кузину», мир не рухнул, Завеса не прорвалась?
— Но…
— Так какого хера, — перебила Амелл, — ты докапываешься до меня с Карвером? Он не ребенок. Он убил столько порождений, что тебе и в кошмарном сне не снилось. Пока ты тут штаны протираешь, бульварные романы почитывая, он Драконовы копи зачищает. По моему приказу. Отцепись от него, ясно?

— Драконовы копи?! — У Хоука екнуло под ложечкой, и предосудительный роман внезапно отступил на второй план. — Один?!
— Нет, конечно же. С Андерсом.
От возмущения у Гаррета аж дыхание перехватило. Он не знал, что сказать по поводу такого идиотского решения.

— Сомневаешься, что они справятся без тебя? — скептически усмехнулась Амелл.
— Да, твою мать! Тебе название «драконовы» ни о чём не говорит? Я поверить не могу, что мой младший брат положил глаз на героическую шлюху, которая к тому же его угробить хочет!!! — выпалил он, увидел, как опасно прищурились глаза девушки и тут же прикусил свой длинный язык. Но было уже поздно. «Проклятье, что сейчас начнётся…»

— Монна Дара? Монна Дара? Где вы? — раздался снизу голос Бодана.
— Я здесь, — спокойно отозвалась магесса. — Мессир Защитник любезно пригласил меня осмотреть статуи. Сейчас спущусь.

Остановилась в дверях. Сказала небрежно, перед тем, как выйти:
— Знаешь, а я теперь понимаю, почему тебя в городе никто не любит. Даже не верится, у Хоука брат — такой урод.

8 - Хоук и Хоук

Хоук и Хоук

Прошло несколько дней.
Гаррет посылал несколько записок по тому адресу, где обычно останавливались Стражи, но ответа не получил. Брата видел только один раз, совершенно случайно — тот бежал с пухлым конвертом в руках, явно опаздывая. Карвер махнул ему рукой, почему-то крикнул на бегу «Спасибо!» и скрылся в толпе. К чему относилось это «спасибо» Гаррет так и не понял.

Со следами пребывания в городе Героини Ферелдена Хоук сталкивался постоянно — сначала не удалось встретиться с сенешалем: Амелл сделала какое-то официальное предложение Торговой гильдии Киркволла, от которого вся заинтересованная аристократия загудела встревоженным ульем. В общем, Брану было не до Защитника. Знакомые маги и храмовники строили предположения, чем обернутся её стремительные метания между Собором и Казематами. На улицах обсуждали её пламенную речь перед ферелденскими беженцами с призывом возвращаться на родину. В «Висельнике» Варрик все уши ему прожужжал, восхищаясь тонкой афёрой с фрахтом нескольких посудин и пшеницей. В чём суть — Гаррет так и не понял, запутался в рассказе на середине, но достаточно было того, что упрямая ферелденка развила бурную деятельность не только в Круге, но и Нижнем городе.

Лишь в Клоаке царила привычная вонь. Шушукались тёмные личности, провожая его тягучими взглядами, нищенки выпрашивали подаяние, сочилась вода из трещин, распространяя болезненную сырость…
Неуместной была только знакомая спина в серой тунике с грифоном. Карвер. Брат пытался сложить в разорвавшийся холщовый мешок свёртки с ривейнскими клеймами.
Хоук подошёл, наклонился похлопать парня по плечу.
— Сколько раз тебе говорили, что надо поддерживать мешок под дно… Срань генлочья! Карвер, ты охренел, что ли? — совсем другим тоном спросил он, поднимаясь с кучи тряпья, куда он улетел от неожиданного удара.

Карвер ойкнул, явно не зная, что делать — вылавливать из лужи разлетевшиеся свертки или помочь отряхнуться брату.
— «Ой» это всё, что ты можешь сказать? А где же «извини, что вместо приветствия едва не угробил»? Или это у Стражей принято так — с разворота, да в живот? Ну да, вы ж герои, вам же, как простым людям, нельзя здороваться…
Наконец Карвер рассмеялся, нагнулся, подхватывая холстину.
— Извини, я нечаянно… Кто ж сзади-то подкрадывается? Да еще в Клоаке?
— Я подкрадываюсь! — огрызнулся Гаррет, и добавил чуть жалобно: — А то вдруг опять скажешься занятым и сбежишь.

Лицо Карвера слегка помрачнело, он отвёл глаза.

— Знаешь, я в самом деле тороплюсь. Мне надо было отнести посылку Андерсу и к четырем часам вернуться обратно… Дыхание Создателя, я теперь точно опоздал!
— Погодь. Сейчас всё поправим, может и успеешь. Фу, что за вонь?
Подмокшие свертки неприятно похрустывали в руках. Словно снег на утреннем морозце, но снег не воняет так, что бледнеют даже миазмы Клоаки. Гаррет скривился и помахал ладонью в воздухе, пытаюсь отогнать вонь.
— Это для Андерса, — усмехнулся Карвер. — Он попросил, что бы ему кое-каких ингредиентов через Стражей доставили.
— И зачем ему эта дрянь? Крыс травить? Храмовников отпугивать?

В ответ Карвер пожал плечами.

— Дара уговорила его вернуться в Орден. Надо только разделить их со Справедливостью. Андерс раскопал какой-то тевинтерский древний ритуал, который позволяет снять одержимость, но там нужны очень редкие компоненты… Вот.
— Неужели эта ходячая неприятность покинет Киркволл? — Гаррет с облегчением вздохнул и тут же скривился от запаха. — Придётся объявить этот день праздником.
— Да, наконец-то он образумился, — согласился Карвер.

Пока собрали, пока увязали свёртки в узел, запихав в серёдку те, что промокли и источали смрад, чтобы они не так сильно воняли…
Гаррет болтал о чепухе, младший тоже какую-то ерунду рассказывал. А когда разговор сам собой перекинулся на деятельность ферелденского посольства, брат почему-то снова принялся его благодарить. Гаррет не сразу догадался, что своим разговором с Дарой только подтолкнул этот неудачный роман к развитию.

Он не выдержал, высказался. Зло, без прикрас, вывалив на Карвера все грязные слухи про Героиню Ферелдена, которые услышал за эти годы и которые не решался описывать в письмах.

Что она отнюдь не принцесса на радужном пони, как думал Карвер. Что к ней охрененные претензии со стороны Собрания Земель, и что её собственные банны пытались судить её за пособничество малефикарам. Что титулом Героини её провозгласили ровно потому, что новый король люто ненавидел Логэйна Мак-Тира, освободителя Денерима, настоящего героя. Даже сослал Логэйна, неслыханно — в лапы орлейцев! Что Дара Амелл уже лет пять не имеет никакого отношения к Амарантайнскому командорству. Что её там не видели с тех пор, как она переложила управление на заместителя и занялась выкачиванием денег жителей эрлинга. Что у неё любовников больше, чем блох на паршивой собаке. Про то, что она спит не только с королём, но и его телохранителем — бывшим Вороном, со своим заместителем-Стражем и Андерсом вчера не побрезговала. И что если Карвер уже с ней переспал — то пусть у Андерса заодно проверится на кое-какие болезни.
Хотел добавить, что ферелденка и ему на шею вешалась, но не успел.

Карвер развернулся и молча ударил так, что едва не свернул Гаррету челюсть.
Очень медленно, еле сдерживаясь, объяснил, куда он может засунуть этот высосанный из пальца бред. И что если Гаррет верит в эти помои, то это его, Гаррета, дело. И что он, в таком случае, не желает больше ни разговаривать, ни видеть брата.
А когда маг, вытирая кровь с лица, зло сказал, что Карвер голову потерял, словно кобель от течной суки, что Амелл им наиграется и выбросит — брат вбил ему кулак под дых. Сплюнул, подхватил узел с посылкой, развернулся и ушёл, кипя от гнева.
Даже не оглянувшись.

Маг хватая ртом воздух, сложился в три погибели.
Почему, почему, всё, к чему он прикасается, превращается в прах?

Fin

Fin

Через два дня, после благополучного отбытия Амелл в Ферелден, к Хоуку заглянул Андерс.
— Думал, ты уехал со своей командоршей.
— Нет, еще не время. Наше со Справедливостью дело еще не завершено, — чуть погрустнел глазами целитель, но любопытство взяло верх над ним. — Можно у тебя поинтересоваться, что такого ты наговорил Командору, что она шипела при одном упоминании твоёго имени?
— Шипела? — безрадостно переспросил Хоук.
— Не в прямом смысле, конечно. Я думал тебя спросить, не хочешь ли ты сам вернуться в Ферелден, но даже не знаю, получится ли у тебя это сделать
— Ферелден? А что мне делать в Ферелдене? Мой дом теперь здесь.
— Там лучше относятся к магам, — туманно ответил Андерс, — и кто знает, что взбредёт в голову Мередит. Но теперь нет смысла думать о возвращении. Амелл не из тех, кто легко забывает обиды и если уж ты так основательно разозлил правую руку короля Тейрина…
— Это я разозлил?
И Гаррета понесло.

Он вывалил на целителя весь ворох своих претензий к Амелл. Что она-де пользуется неопытностью Карвера. Что Карвер этого в упор не видит и не желает слушать. Что за неделю пребывания в городе она поставила всех на уши, и того гляди что-то произойдёт.
Андерс только негромко рассмеялся. А потом долго говорил, взяв с Хоука слово, что всё сказанное не уйдет дальше этих стен. О том, что у слишком многих людей есть поводы ненавидеть командора Амелл. За то, что она маг. За то, что расколола Собрание Земель и сместила с трона королеву Анору. За то, что благодаря ей на трон сел никому неизвестный бастард Мэрика Тейрина — к тому же храмовник и Серый Страж, что вдвойне нарушает законы Ферелдена. За то, что она стала советницей короля и не позволила жадным до власти баннам и эрлам воспользоваться неопытностью Алистера. Что с Амарантайном было всё на порядок сложнее, чем принято говорить. Что порождения тьмы покинули Глубинные тропы под Ферелденом благодаря сделке с тварью наподобие Корифея, и не неизвестно, чем это обернётся в будущем. Что на Амелл несколько раз совершались покушения, пока король не приказал ей оставить крепость Стражей и перебраться в столицу. Что Хоук не прав, обвиняя Героиню Ферелдена в ветрености. (Гаррет, правда, использовал вовсе не это слово, но повторять его Андерс не стал). О том, что это такое — быть Серым Стражем.
— Подумай, Хоук, ты же противоречишь сам себе. Как она может иметь в любовниках Хоу, и в то же время годами не появляться в эрлинге? Да и дело вовсе не в этом… — усмешка Андерса больше напоминала болезненный оскал. — Полбеды, что Стражи могут погибнуть в любой день. Помнишь, я говорил тебе когда-то, что Круг приучает своих воспитанников отказываться от любви? Магам запрещено жениться, заводить какие-либо отношения, влюбляться… Как только мы попадаем в Круг, нас приучают контролировать эмоции и не привязываться ни к кому. Так проще. Не так больно. И даже вырвавшись из Круга, многие маги не могут от этого избавиться. Или не хотят.

Хоук неуверенно покачал головой.

— Но разве близкородственные связи не чреваты детьми-уродами? В Лотеринг на ярмарку приезжали семьи из отдалённых деревень… — мужчина вспомнил лица, отмеченные кретинизмом и его передёрнуло. — Не хотел бы я такого племянника.
— Смею тебя заверить, — развёл руками Андерс, — если у двух Стражей после стольких лет службы вдруг произойдёт зачатие — это будет чудо из чудес. Мужчины теряют фертильность через год-два. Поэтому у короля Алистера уже не будет наследника. Женщины-стражи становятся бесплодными сразу, и у них часто начинаются проблемы с… эээ… женским здоровьём. Я, как целитель, могу немного помочь, но даже самые мощные заклинания дают только временный результат.

Правда, как только речь зашла о магии, Андерс перескочил на любимую тему: стал рассуждать, что, Дара, конечно, многое делает для освобождения магов из-под церковного ига, она могла бы в своё время добиться для ферелденского Круга автономии от Церкви и, возможно, если бы…

Гаррет привычно отключился. Он переваривал услышанное.
Что Карвер умрёт молодым. Что у него никогда не будет детей. Что в самом благоприятном исходе он лет через двадцать сойдёт с ума от кошмаров.
И что Гаррет ничем не может ему помочь.

Ночью Гаррет не спал. Сочинял письмо брату, ронял строки на бумагу, тут же их вымарывал, комкал и рвал листы в клочья.
Так сложно объяснить простую вещь — «я всегда буду любить тебя и буду рядом, что бы ты не решил».

запись создана: 29.04.2011 в 18:18

@темы: Anders, Het, Alistair, Cullen, Рейтинг - R, Amell (Female), Жанр - Romanсe, Статус - закончен, Жанр - Smarm, Жанр - Missing scene, Жанр - Angst, Жанр - AU, Сюжет - политика, фэндом "Dragon Age 2", Carver Hawke, Hawke (Male), Сюжет - конфликт, Размер - Midi, Gen

---

«Минута»

Название: «Минута»
Фэндом: Dragon Age
Персонажи: Зевран, Сайтур Махариэль, упоминается Зевран/Лелиана
Рейтинг: PG-13
Категория: джен
Жанры: пропущенная сцена и экшен, юмор.
Размер: мини, 2160 слов
Статус: закончен
Саммари: Гордый долиец не слишком любит бывшего плоскоухого раба. Можно сказать — сильно не любит. Точнее — презирает. А Зеврану ничего не стоит хорошенько проучить дерзкого мальчишку.
Тайминг: самые первые дни присоединения Зеврана к отряду, Бресилиан.
ficbook

«Минута»

«Минута»

Сайтур всегда любил ночь. Темнота обостряет слух, делает запахи сильнее, а неверный свет луны и звезд коварно демаскирует противников.

Вот и сейчас — его спутники спят, и ему мнится, что перед костром он сидит в одиночестве. Пусть он стал Серым Стражем и покинул свой клан, но по-прежнему остаётся долийцем. Он скучал по лесу — по влажному запаху мха и скрипу деревьев. Даже если он собьёт сон внеочередным дежурством и не выспится, то всё равно не хотел упускать возможность побыть одному, подумать и привести мысли в порядок. Он слушал пение ночи — ругань и вскрики охотящихся сов, стрекотание сверчков, любовался на искры костра и шатёр листвы над головой.

Ему не было нужды спрашивать в шемленских деревнях, где в Бресилиане видели долийцев — отметки кочевья другого клана он читал, как открытую книгу. Скоро ему предстояло прийти в их лагерь, говорить с чужим Хранителем. Кто знает, как его примут? Может, сила древнего договора истлела, как и его печать? Возможно, этот Хранитель не согласится отправить охотников клана на верную гибель. Разве Маретари бы согласилась?

Шорох со стороны палаток насторожил Сайтура. Он коснулся лука, но это оказался всего лишь плоскоухий раб-антиванец, выползший из палатки Лелианы. Он был почти полностью обнажён, хорошо хоть срам прикрыл.

Плоскоухий подошёл к костру, лениво попинал бурдюки. Подхватил один из них, приложился, да так жадно, что Сайтуру самому захотелось пить.

— Всё еще думаешь, что я попытаюсь тебя убить? — спросил он внезапно, хотя Сайтур был уверен, что Неправильный эльф ни разу не посмотрел в его сторону.

— Даже если и думаю, в таком виде ты угрозы не представляешь.

— М-м-м? И чем же тебя не устраивает мой вид?

Неправильный изогнулся и придирчиво оглядел себя. Сайтур дёрнул плечом.

— У тебя не получилось убить меня, когда ты был с отрядом и вооружён. Сомневаюсь, что тебе это удастся, когда ты голый и безоружный.

— О, да, продолжай. Всё забываю, насколько долийцы жестоки к пленникам. Твои слова ранят моё сердце, стрелок, я же всё-таки Ворон.

Сайтур не удержался и громко фыркнул.

— И что? Разве то, что ты сейчас говоришь со мной, не означает, что ты никудышный убийца? Да и воин из тебя — не очень-то.

Плоскоухий замер на секунду, полоснув Сайтура неприязненным взглядом. Блики от пламени сделали его лицо похожим на маску с ликом Эльгархана.

У Сайтура внезапно вздыбились волоски на шее от предчувствия опасности. Но Неправильный спокойно стоял по ту сторону костра, рассеянно поглядывая на долийца через огонь, и мелкими глотками отхлебывая из бурдюка.

— В чём дело, Арранай? — не выдержал Сайтур.

— Да вот, считаю, сколько раз успею убить тебя за одну минуту, мой дорогой стрелок. Сугубо из праздного любопытства, разумеется.

— А ты попробуй, — с вызовом проговорил Сайтур и положил ладонь на лежащий рядом лук. Тетива по долийскому обычаю была наложена на одно плечо, и он бы успеть снарядить лук быстрее, чем плоскоухий выговорит слово "здравствуй".

Эльфы буравили друг друга взглядами сквозь языки пламени, пока Неправильный не улыбнулся беспечной улыбкой, встряхивая полупустым бурдюком.

— До чего же вкусный сидр! Не возражаешь, если я допью?

Сайтур едва открыл рот, чтобы ответить, как бурдюк летел ему в лицо. Сайтур вскочил на ноги, но плоскоухий неожиданно оказался рядом и ударил его в висок выставленной костяшкой большого пальца, смягчив удар в самый последний миг, а двумя согнутыми пальцами другой обозначил удар в межключичную впадину, неприкрытую бронёй.

— Убит. Дважды.

Сайтур отпрыгнул, сохраняя равновесие, прошипел, еле сдерживаясь — не хотел будить Лелиану и собрата-Стража.

— Так нечестно!

— У нас бой, мой бесхитростный друг, а не рыцарский поединок. Воронов волнует результат, а не этичность выполнения заказа.

Сайтур фыркнул и атаковал неточным, но быстрым приёмом, метя Неправильному в колено.

Тот вместо уклонения просто шагнул вперёд и в сторону, захватил на пролёте запястье долийца, рванул, заставляя развернуться. Сайтур увидел направленный в вывернутое плечо удар, и ему почти удалось его сблокировать. Удар пришёлся по касательной, не кулаком, а краем растопыренной ладони. Тычок показался Сайтуру почти безболезненным — или боль от него заглушил последовавший удар коленом в живот. Когда плоскоухий отпустил запястье Сайтура, рука безвольно повисла до земли. Долиец с трудом глотал воздух, не в силах разогнуться, а Неправильный наклонился к его уху:

— Не беспокойся, она всего лишь занемела. Сейчас чувствительность вернётся. Но доведи я приём до конца — и у тебя был бы выбит сустав. А потом бы я сделал так, — добавил он доверительным тоном, ощутимо обозначив удар по почке. — И вот ты мёртв. В третий раз.

Неправильный толкнул Сайтура назад, к бревну, принял расслабленную позу.

— Чего же ты ждешь, м-м-м? Так быстро решил сдаться?

Сайтур упрямо мотнул головой, пригнулся в защитной стойке, растирая руку, заставляя кровь бежать быстрее. Можно было швырнуть плоскоухому песка в глаза, воспользоваться его замешательством и наложить тетиву на лук, но... Это нечестно - тот не просто безоружен, он голый. Да и стрел с тупым наконечником у Сайтура давно не водилось. Не убивать же Неправильного, но эльфа? Сайтур фыркнул, поманил рукой - дескать, атакуй.

Тот пожал плечами, потянулся и внезапно его силуэт словно размазался. Слава Митал — тренированный глаз лучника позволил Сайтуру отследить дрожание воздуха и отвести удар вверх. То, что это была ловушка, игра в поддавки, он понял, когда плоскоухий вбил кулак в подмышечную впадину. От боли у Сайтура перехватило дыхание, он взвыл бы, если бы плоскоухий не сгрёб его в охапку, зажимая рот ладонью.

— Тише, мой друг, тише, — прошипел он, — мы же не хотим разбудить наших друзей? Да, больно, знаю. Терпи, мой стрелок. В настоящем бою у тебя был бы болевой шок, да и лимфатические узлы, боюсь, были бы повреждены непоправимо. Так что — четыре.

На Сайтура накатила злость. Он перехватил руку Неправильного, бесчестного, подлого шемского раба, выкручивая ему локоть в болевом захвате. Толкнул, подсечкой сбивая на землю. Плоскоухий каким-то невозможным образом перекатился и снова оказался на ногах, скаля зубы в выбешивающей ухмылке.

Эльфы замерли, напряженно предугадывая действия друг друга.

Сайтур издал серию щелчков — если Неправильный пользуется нечестными приёмами, он тоже будет ими пользоваться. Плоскоухий ухмылялся недолго — на него обрушились две разгневанные неясыти. Он явно не ожидал такого поворота событий и судорожно замолотил по воздуху руками, пытаясь отбиться от птиц — и утратил бдительность. Сайтур улучил момент, проклёкотал приказ птицам убраться прочь, пнул зазевавшегося эльфа под колено, снова роняя его на землю. Сел, вернее, плюхнулся всем весом на грудь, вышибая воздух из лёгких — и через секунду душил, не в шутку, всерьёз, насмерть.

Зевран оскалился, просипел, поймав взгляд лучника:

— Всегда любил мужчин в коже... — И Сайтур с ужасом почувствовал, как горячие руки скользнули под набедренники доспеха и поползли вверх, непристойно и липко ощупывая его ноги, словно девичьи. От отвращения долиец подскочил, как напуганный лесной кот — и тут же получил удар коленом по копчику — сильный, расчётливый, снизу вверх. Сайтур перелетел через плоскоухого и пропахал лицом рыхлую землю. Он лежал, не шевелясь, разом разучившись дышать. Боль была настолько острой, что перед глазами всё плыло. Его сил хватило лишь на то, чтобы повернуть голову набок и выплюнуть набившиеся в рот сухие листья. Он слышал сквозь звон в ушах, как плоскоухий неторопливо встал, отряхнулся и подошёл к нему.

Зевран присел напротив лица лучника, сверкнув бессмысленной татуировкой на лодыжке, покровительственно потрепал поверженного Сайтура по волосам.

— В общем-то, это не смертельный удар, так, недолгий паралич или болевой шок, в лучшем случае. Впрочем, утратить подвижность в бою, пусть и на несколько секунд — всё равно, что смерть. Я ведь могу ударить тебя сюда, сюда, или вот сюда, и ты снова умрёшь. — Сайтур почувствовал, как жёсткие пальцы поочередно касаются основания черепа, виска, переносицы. — Но не будем считать это за отдельные смерти, да? Признаться, я и не ожидал, что ты попадёшься на такую примитивную уловку, мой дорогой Страж… А чтобы ты не испытывал иллюзий относительно своего долийского якобы «доспеха»…

Сайтур попытался крикнуть, что он согласен с проигрышем, но не успел — Зевран с силой впечатал раскрытую ладонь ему промеж лопаток. Сайтур вспомнил, как когда-то мастер Айлен уронил ему на ногу наковальню. Очень похожие ощущения.

— Минута вышла. — Приглушённый голос доносился, словно из ущелья, дробясь и расплываясь. — И ты был бы мёртв уже шесть раз. Извини, знаю, что последнее было лишним, но что поделать, люблю чётные цифры.

* * *

Когда Сайтур пришёл в себя, у него болело всё.

Дышать он мог еле-еле, короткими всхлипами.

— Эй, ты живой? Ты уже десять минут так лежишь, — раздался сипловатый голос Неправильного. Сайтур сдавленно простонал шемское ругательство и услышал в ответ тихий смешок.

Вскоре что-то прошуршало по опавшим листьям рядом с ним. Как оказалось, плоскоухий выволок подстилку из палатки и бросил её возле костра. На землю возле Сайтура шлёпнулась фляга с целебным настоем.

— Выпей это. Как почувствуешь себя лучше — перебирайся на лежак.

Лучше себя Сайтур не почувствовал, но встать себя заставил. Неправильный сидел на бревне, периодически прикладываясь к злополучному бурдюку с сидром, копался в своей сумке, поочередно доставая флаконы и рассматривая их в неверном свете костра.

— Это уже есть... Это не поможет, это... Нет, не стоит… Ты пей, пей, не останавливайся, — заметил он взгляд Сайтура и снова едва ли не с головой нырнул в сумку. — Ого, смотрите-ка, «гибель магов»! Вот это да, а я думал, вся кончилась! Так, это бальзам... Хм, от него точно хуже не будет. А ты, стрелок, как допьёшь - снимай доспех.

— Не буду, — сонно пробормотал Сайтур.

— А придётся. Я должен тебя осмотреть.

— Зачем? — поёжился долиец.

— Видишь ли, хоть я пытался не бить в полную силу, но, к сожалению, рефлексы есть рефлексы. Ты, конечно, можешь дождаться утра, пока мы свернем лагерь и все вместе вернемся к стоянке клана, потом ты попросишь Винн тебя исцелить…

— Но?

— Если начистоту... Я опасаюсь, что если не предпринять некоторые неотложные меры — ты не доживёшь и до полудня.

— Не доживу? Разве ты бил на поражение? — заторможено повторил Сайтур.

— Я же Ворон. Убивать — это моя профессия. Про то, что ты мне тоже два ребра сломал, и гортань чуть не раздавил, я, так и быть, напоминать не буду. В общем, мне не так уж хочется рыдать на твоих похоронах, так что раздевайся.

При виде наливающихся кровоподтёков Зевран присвистнул, словно не он был причиной их возникновения.

Он сел на землю рядом с лежанкой, несколько раз приложил ладонь к коже Сайтура, «прислушиваясь» к телу. Вздохнул, словно сетуя на тяжёлую жизнь и принялся осторожно ощупывать его пострадавшие плечи и спину, не обращая внимая на возгласы боли. Потом стало немного легче. Пришёл черёд пахучих мазей — обжигающих и леденящих одновременно. Сайтур слышал, что Неправильный что-то говорит, но был не в состоянии отвечать на вопросы. Он чувствовал себя мухой, тонувшей в меду — или зайцем, угодившим в сонную ловушку. Аккуратность, с которой Зевран наносил на его кожу бальзам, напоминала заботу целительницы Ашаллы. У него были её руки - жёсткие, в мозолях и с узловатыми суставами. Сайтур закрыл глаза и попытался представить себя в клане, в аравели, рядом с ней и Тамленом... У него бы это вышло, если бы, конечно, этот проклятый Богами плоскоухий заткнулся и перестал нести всякую чушь.

Сайтуру стало дурно — его мутило от крепкой лечебной настойки на пустой желудок, от резких запахов бальзамов. От стыда за то, что какой-то шемленский раб с поддельным валласлином задал ему трепку, как несмышлёному щенку. От непрошеных воспоминаний. От того, что Лелиана может проснуться и увидеть их — если уже не проснулась и не подумала невесть что.

— Знаешь, а ты не так уж плох для того, кто полагается только на лук. Но надо будет немного натаскать тебя ножевому бою, потому что ловушки и стрелы от приличной засады тебя не защитят, а я не всегда могу оказаться рядом, чтобы спасти от безвременной смерти.

— Зачем? - через силу буркнул долиец.

— М-м-м? Зачем учить именно ножевому бою? Видишь ли, мой дорогой стрелок, фехтованию тебя учить бессмысленно. Ты силён, как и все лучники, но сила твоя иного рода... Да! Точно! Надо и об экипировке подумать. Этот доспех тебя если и защищает, то только от косых взглядов…

— Нет... Зачем тебе надо спасать меня? — переспросил Сайтур. — Ты мог убить меня. Вернуться к своим.

Рука Неправильного дрогнула, причиняя боль.

— У Воронов свои правила, друг мой. Скажем, теперь длительность моей жизни зависит от того, как долго останешься жив ты. Так что мой интерес очевиден. И, кстати, о «честности боя». Наша прекрасная шпионка как-то говорила, что давно хочет научить тебя кое-каким приёмам боя с кинжалами, что знают только орлесианские барды. Если честно, раньше у меня были кое-какие сомнения на этот счёт, но теперь я убедился, что это необходимо. Как думаешь?

— Не слишком люблю кинжалы, — вздохнул долиец, просто чтобы не молчать.

— Зато они не кончаются, как стрелы. А затем я покажу тебе, как наносить на клинки яд.

— А на боевые стрелы яд нанести не получится?

Зевран не ответил. А может, кивнул головой. Или отрицательно покачал. Или пожал плечами. Переспрашивать не хотелось. Оглядываться тоже. Хотелось, чтобы Неправильный побыстрее закончил его растирать, завернуться в одеяло, вытянуться на лежаке и провалиться в глубокий целительный сон.

— Послушай, Страж, не сочти за назойливость... Но как тебе получилось натравить на меня этих… этих… птиц?

— Я сказал им, что ты хочешь съесть их птенцов, — самым честным голосом соврал Сайтур. Ему даже стало интересно, поверит ли в это не-долиец?

@темы: Zevran, Рейтинг - G, фэндом "Dragon Age: Origin", Статус - закончен, Жанр - Missing scene, Размер - Min, Сюжет - конфликт, Mahariel (Male), Saitur Mahariel, Жанр - Action, Gen

---

"Король и эрлесса"

Название: «Король и эрлесса»
Персонажи: оциниченый!Алистер, ж!Кусланд, Логейн Мак-Тир
Рейтинг: R
Жанры: гет, романтика, юмор, PWP, hurt/comfort, пропущенная сцена
Размер: Мини, 1000 слов
Статус: закончен
Примечание: Леди-Командор приезжает погостить к его Величеству. Его Величество рад, двор в шоке, Логэйн в бешенстве.
Таймлайн: - после или во время Авекининга.
ficbook

«Король и эрлесса»

Когда леди Кусланд, эрлесса Амарантайна, приезжает в Денерим, все придворные знают, что королю Алистеру будет в ближайшее время не до прошений. Лучше вообще пару дней не появляться при дворе, а если служба требует присутствия — быть очень осторожным. Громко стучаться в дверь. Перед тем, как войти, выждать паузу. И вообще стараться смотреть в пол, если случайно заметишь шевеление за гобеленом. Не надо становиться свидетелем чужих тайн. А еще нужно по возможности избегать встреч с главнокомандующим, потому что Логейн Мак Тир зеленеет как кунарийская сталь, едва видит короля рядом с эрлессой.

Король приветственно целует руку эрлессы, в самый последний момент перевернув её ладонью вверх и прижимаясь губами к запястью. Во время официального ужина эрлесса сидит возле короля, он неустанно ухаживает за ней, подливает вино, предлагает экзотические фрукты. А когда эрлесса вскользь роняет, что хочет подышать свежим воздухом, король Тейрин с готовностью провожает эрлессу Амарантайнскую на балкон, приказывая придворным продолжать торжество без них. Они вернутся только через томительно долгие две четверти часа, которые заполнят преувеличенно громкие обсуждения погоды и сочувственные взгляды в сторону пустующего трона и белого от ярости Логейна.

У них есть три дня. Три долгих дня до празднования Фуналиса, после которого эрлессе придётся возвращаться в Башню Бдения к вечно недовольным баннам, крестьянам и гарнизону.

Три дня, которые они проведут, прячась от придворных, перемежая обсуждения государственных вопросов с торопливыми поцелуями, занимаясь любовью в самых неподходящих закутках дворца, ругаясь друг с другом, вспыхивая, моментально переходя с громкого шёпота на приглушённые обвинения и обратно, не чураясь богохульств и солдатской ругани.

***

Большой стол с расстеленной картой в зале библиотеки просматривается со всех сторон. Но целующейся парочке сейчас не до этого. И не до уточнения границ баннорнов.

— В чём дело? Ты не приезжала с Дня Лета! Я уже не знаю, что и думать, вдруг ты уедешь и не вернёшься?

— Алистер, ты прекрасно знаешь, что Фергюс был ранен и я не могла его оставить.

— Это было два месяца назад, верно? Ты за два месяца не нашла время, чтобы ко мне приехать? Ты всё время проводишь с Хоу. Конечно же, плевать на то, что его отец убил всех твоих близких! А этот отступник, Андерс? Мне на него жалуется даже Грегор! Мне не нравится, что он втягивает тебя в авантюры!

— Ваше Величество, — эрлесса надменно откинула голову, и голос у неё стал строгим, как у преподобной матери, — мне не нравится, что вы меня ревнуете к какому-то магу. Это уже слишком!

— Я не могу иначе, — в голосе короля Тейрина зазвучали жалобные нотки, он притянул женщину к себе, потёрся щекой о её висок. — Я боюсь, что ты меня променяешь на какого-нибудь другого Стража.

— Ты с ума сошёл, — сменила гнев на милость эрлесса и тихо засмеялась, сжимая сильными ладонями задницу короля, затянутую в модный орлейский шёлк. — Успокойся, если я заведу интрижку, то не с Андерсом. После того, как Клык случайно задавил его кошака, он меня ненавидит.

Леди Кусланд не перестала смеяться даже тогда, когда за спиной Алистера по верхней галерее прошёл Логейн. Когда она его заметила, то попыталась рефлекторно отстраниться от короля, но, передумав, приподняла подол юбки и закинула ногу на бедро Алистера. Мак Тир, прежде чем выйти, окатил парочку презрительным взглядом, словно пьяных бродяг, предающихся блуду прямо на улице, а эрлесса обворожительно улыбнулась ему в ответ, лаская пальцами шею короля.

— Кстати о Логейне, — прошептала она. — Его опять требуют перевести в Орлей, представляешь? Я уже не знаю, что писать в Вейспхаут.

— Туда ему и дорога!

Кусланд возмущенно пихнула любовника коленом в бок.

— Эй! Я не для того…

— … бросила меня? — хрипло перебил Алистер.

— Нет, Алистер! Не начинай. Я тебя не бросала. Во-первых, ты сам выбрал корону, во-вторых, мы все нужны Ферелдену, все по-разному и…

Алистер накрыл рот эрлессы ладонью, — мягко, чтобы не переступить черту, за которой дружеская перепалка грозит превратиться в многомесячную ссору — и заглянул ей в глаза.

— Почему каждый раз, когда ты приезжаешь, ты сразу же заводишь разговор о политике, о Логейне, о рекрутах? Почему мы не можем просто спокойно заняться любовью? Я уже сомневаюсь, что ты мне… что ты меня любишь.

— Договаривай уж! — Кусланд увернулась от его руки. — Сомневаешься в моей верности?

Она попыталась выскользнуть, но Алистер удержал её.

— Пусти! Можно подумать, что ты мне не изменяешь!

— Значит, слухи верны. — Король раздраженно толкнул свою леди-командора на столешницу, привычным движением задирая юбки до талии и оглаживая голую кожу над подвязками чулок. — Ты всё-таки спишь с другими. Хоу, да? Любишь предателей, да?

— Если он спас моего брата, это не значит, что я с ним сплю! — огрызнулась Кусланд чуть быстрее, чем нужно, через секунду прошипела сквозь зубы ругательство и обвиняюще выпалила в лицо королю имена его любовниц из свежих сплетен, от служанок до эрлесс. Она вырывалась из рук Алистера, требовала её немедленно отпустить, одновременно судорожно борясь с застежками на его одежде.

Эрлесса отдается своему королю прямо на картах Ферелдена и им обоим безразлично, увидит ли это стоящий на посту гвардеец.

***

Ни для кого не секрет, что когда эрлесса Амарантайнская приезжает в Денерим, король ночует в гостевых покоях. Если бы какой-либо недальновидный, но любопытный слуга прижал ухо к двери в комнату леди Кусланд, он услышал бы сбивчивый шёпот:

— Ты лучше всех. С тобой никто не сравнится.

— Это всего лишь кровь Стражей, любовь моя. Помнишь, что говорил Авернус?

— Не знаю, при чём тут кровь, но я снова тебя хочу!

— Дыхание Создателя… Да подожди же хоть чуть-чуть, ненасытное чудовище!

Когда король Тейрин на рассвете провожает леди Кусланд обратно в Амарантайн, нарушая все мыслимые приличия — в домашних замшевых штанах и в распахнутой на груди рубахе, — он трогательно прощается с эрлессой, не слишком заботясь о мнении случайных зрителей. И уж точно его не интересует мнение Мак Тира, который вышел уточнить у своего командора последние инструкции.

Мужчины долго стоят на крыльце. Алистер ждёт, пока скроется за поворотом последний солдат эскорта. Логейн ждёт, когда молодой король сможет думать хоть о чём-то другом, кроме как о своей любовнице.

Совсем скоро король опять будет прежним — внимательным, ироничным и дворцовая жизнь войдёт в привычное русло. Наконец, Логейн Мак Тир вздыхает и сухо докладывает Алистеру:

— Ваше величество, королева Анора просила вам сообщить, что желает увидеть за завтраком, в своем кабинете. Она напоминает, что на полдень назначено заседание малого Совета и имеет смысл обговорить некоторые решения до его начала.

@темы: Alistair, Рейтинг - R, фэндом "Dragon Age: Awakening", фэндом "Dragon Age: Origin", Жанр - Romanсe, Статус - закончен, Жанр - Humour, Жанр - Missing scene, Размер - Min, Сюжет - политика, Сюжет - отношения, Сюжет - конфликт, Cousland (Female), Loghain Mac Tir

---

«All you need is love»

Название: «All you need is love»
Фэндом: Dragon Age
Персонажи: Морриган, ж!Сурана, Стэн, упоминается ж!Сурана/Алистер, ж!Сурана/Лелиана, ж!Сурана/Зевран
Рейтинг: R
Категория: гет, намёки на фемслеш
Жанры: пропущенная сцена, романтика
Размер: мини, 1170 слов
Статус: закончен
Предупреждение: некоторая распущенность персонажа
Саммари: Морриган постоянно цепляется к Стэну. Однажды Нерии Суране это надоедает и она пытается их примирить.
Тайминг: Во время борьбы с Мором, 9:30 Дракона
ficbook

«All you need is love»

«All you need is love»

    Нерия и Морриган лежали на песке, обсыхая после купания. Скала хранила накопленное тепло за день тепло, вечер ещё не вступил в свою полную силу — на небе даже не зажглась ни одна звезда. Волшебницам стоило возвращаться в лагерь, а они дурачились, смеясь и поджаривая мошек крошечными молниями. Увы, что делать — тренировка не задалась с самого начала, когда Морриган звериным чутьём унюхала роскошный малинник.
    — Скажи, Морри, а почему ты всё время дразнишь Стэна?
    — А ты не догадываешься, ммм?
    Нерия посмотрела на играющую с травинкой Морриган. Пожала плечами.
    — Нет. Он грубый, противный и ненавидит нас. Я вообще не понимаю, зачем он за нами ходит.

    Морриган рассмеялась, и грудной смех ведьмы прозвучал непристойно… Так смеялась Лелиана, прежде чем прижать юную волшебницу к дереву и запустить пальцы в её лоно.
    Нерия повернулась на бок, подложила локоть под голову. Уставилась на Морриган. Эльфийке нравилось смотреть на Морриган. На полную грудь, сильные ноги, крутые бедра, выпуклый живот. «Как чаша», думала Нерия, любуясь. Если быть честной, то Морриган нравилась ей сильнее, чем Лелиана. Ведьма была опаснее, понятнее, с ней можно поговорить о практических сторонах применения магии. Нерия даже затруднилась бы сказать, кто из них у кого больше научился. Академические дисциплины Круга позволили Морриган лучше контролировать энергетические потоки, а уникальные колдовские приёмы, заимствованные у хасиндских шаманов за пару месяцев сделали из Нерии действительно боеспособного мага. Но на самом деле волшебниц сблизила Винн, сама того не ведая. Нерия не знала, куда спрятаться от нравоучений и пользовалась тем, что лояльная Церкви магесса старается лишний раз не подходить к шатру коркарийской ведьмы. Правда, товарищеские отношения между девушками быстро переросли в приятельские, потом Нери по привычке попыталась перевести их в близкие, но столкнулась с неожиданно агрессивным сопротивлением. Упорное нежелание Морриган разделять ложе вначале выводило эльфийку из себя, но потом Нерия начала находить особую прелесть в просто дружеских отношениях.
    — Эй, не пялься на меня! — Морриган заметила взгляд и рефлекторно попыталась заслониться рукой.
    — Тебе неприятно? Брось, ты же сама знаешь, что очень красива. — Нерия перекатилась на спину и засмеялась. — Успокойся, не буду я к тебе приставать, я же не Лелиана.
    — Гггррхх, та девка с ума меня сведет! Уж лучше я с храмовником возлягу, чем с ней. А лучше — в жабу превращу, что в бородавках вся.
    — Морри, я не совсем это имела в ви… — Нерия оборвала себя на полуслове, от внезапной догадки кожа покрылась пупырьками, словно на эльфийку плеснули ледяной водой. — Только не говори, что ты в самом деле хочешь соблазнить Стэна. Ты с ума сошла?! Да он же тебя либо убьёт, либо покалечит! Даже не думай об этом.
    — О да, как будто в лагере мужчин огромный выбор… — ведьма презрительно фыркнула. — Храмовник твой, что словно демона меня боится, убийца-эльф, да трое гномов. Один из них — мальчишка-идиот, и пьяница другой, что характерно.

    Нерия искоса на неё взглянула, тихонько вздыхая.

    — А чем тебя не устраивает Зевран? Он не прочь побывать у тебя в палатке… Любовник из него отличный и он не будет устраивать сцен ревности. А это немаловажно.
    — О, Страж, — Морриган потянулась, привставая на локтях, и промурлыкала: — Гляжу я, ты совсем ещё ребёнок… Чьи стати влекут тебя сильнее, подумай, эльфа или человека?
    Нерия смутилась от прямолинейности вопроса.
    — Эээ… У Алистера…эээ… стати больше. Зевран гораздо лучше…эээ…ими владеет, но Алистер быстро учится. Вот если бы он ещё не ревновал так… — Нерия чуть погрустнела глазами.
    — Так вот, — с улыбкой продолжила Морриган, снисходительно поглядывая на Нерию, — Телесно человек крупнее эльфа. Не только больше рост и мышцы, но и так же груди, член… и лоно женское крупнее. Поэтому ответ мой — нет. Зевран меня ни капли не влечёт.

***

    К щекотливой теме девушки больше не возвращались. Нерия сочла свою миссию выполненной — она посоветовала подруге выход из положения, и если Морриган выслушала и предпочла отказаться — что ж? Хочет ходить злой и неудовлетворённой — пусть. Каждый сам кузнец своего счастья.
    Но когда через несколько дней Морриган и Стэн в очередной раз разругались, Нерия не выдержала и она отозвала великана в сторонку. Как вести с этим чурбаном деликатный разговор она плохо себя представляла — его манера общения волшебницу обычно раздражала, а реакции на безобидные слова по прежнему оставались непредсказуемы… Да и она откровенно побаивалась кунари, особенно когда он вот так вот буравил её тяжёлым недружелюбным взглядом. Живо вспоминались рассказы о том, что ему подобные творили с обладателями Дара.
    Но cделать хоть что-то было необходимо.

    — Стэн, — начала она издали, — помнишь, ты обещал рассказать о ваших обычаях?
    — Помню.
    — Расскажи мне о ваших женщинах.
    — Что именно?
    — Ну… Какие они?
    — Обычные.
    — Кхм, то есть они похожи на ферелденок?
    — Отчасти.
    Нерию этот разговор начал выводить из себя. Рискнуть и спросить прямо?
    — Стэн, ты женат? — спросила она прямо.
    — Нет.
    — А ты… был с женщиной?
    — Что значит «был»? — лицо кунари по прежнему сохраняло непроницаемость.
    — Ты понимаешь, о чем я.
    — Не понимаю.
    — Стэн, не зли меня, прошу. Мне важно знать, разбираешься ли ты в женщинах, умеешь ли ты с ними обращаться… как мужчина.
    — Умею.
    — Тогда скажи мне, что, по-твоему, происходит с Морриган?

    Стэн долго не отвечал. Он разглядывал ведьму, раздражённо перетряхивающую походные сумки с провизией и поливающую ругательствами Алистера. Кунари пожевал губами и проронил:
    — Ей нужен ошейник. И поводок. И кнут.

    Нерия тихонько вздохнула.

    — Нет. Ей нужен мужчина. Не для любви, просто для секса.
    — Басра, — кунари презрительно выплюнул это слово и резко развернулся на каблуках, давая понять, что разговор закончен. Нери подавила вспышку гнева и удержала его за плечо.
    — Стэн, постой. Выслушай меня. Да, маги распущенны. Да, это плохо, в каком-то смысле. Но на это есть причина. Маги — приманка для демонов. А если маг снедаем неудовлетворённым желанием, как Морриган — это не просто приманка, это маяк. Демон может с лёгкостью овладеть магом, если он сгорает от страсти. Поэтому нас приучают исполнять свои прихоти. И контролировать желания. Но желания тела никому не подвластны. Морриган может стать одержимой из-за нехватки мужского внимания, и с каждым днём риск увеличивается. Ты знаешь её мощь. И ты знаешь, как она нужна нам. Демон усилит её многократно — и обратит против нас… Я не настаиваю, но прошу, помоги ей. — Эльфийка жалобно смотрела на великана снизу вверх. — Пожалуйста…

    Кунари прятал глаза и кусал губы. Сейчас он выглядел сильно не старше Алистера, когда Нерия, подшучивая над храмовником-девственником, рассказывала о непристойных снах с его участием. Конечно, Нерия преувеличивала масштаб трагедии, если не сказать «привирала», но она надеялась, что великан-разведчик так же страшится обитателей Тени, как и обычные кунари.

    — Я… Я подумаю, - буркнул великан и ушел прочь.

***

    Прошёл день, второй. Ничего не менялось, если не обращать внимания на колкости Морриган в адрес Стэна, уже выходящие за рамки терпимого. Нерия была вынуждена постоянно её одёргивать и тайно боялась, что в ответ на очередное: «Перестань» Морриган взорвётся. А на третью ночь великан заночевал в палатке ведьмы. Они любились шумно, яростно, с рычанием и громкими вскриками. Нери даже периодически чувствовала эманации исцеляющих заклинаний. От любовного шума не спалось совершенно.
    Наконец, эльфийка не выдержала, вылезла из своей палатки и наколдовала над шатром Морриган звукопоглощающую полусферу, любимое «ночное» заклинание старших учеников Круга. А остаток ночи провела в палатке Алистера. На всякий случай, под аналогичной полусферой. Заклинание помогало слабо, потому что сложно заснуть, зная, что в пятидесяти шагах происходит такое…
    Разумеется, утром все проспали.

    Кроме Морриган. Она встала раньше всех и испекла к завтраку (или уже обеду?) пироги с остатками рыбы. И один, отдельно от остальных — с малиной.

@темы: Het, Alistair, Leliana, Sten, Zevran, Рейтинг - R, фэндом "Dragon Age: Origin", Жанр - Romanсe, Статус - закончен, Surana (Female), Жанр - Missing scene, Размер - Min, Сюжет - отношения, Femmeslash, Morrigan

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

«Архитектор и критичная нехватка информации»

Название: «Архитектор и критичная нехватка информации»
Фэндом: Dragon Age: Awakening
Персонажи: ж!Амелл | Архитектор
Рейтинг: R
Категория: джен,
Жанры: пропущенная сцена, юмор.
Размер: мини, 2060 слов.
Статус: закончен
Предупреждение: условно сомнительное согласие. Реплики Архитектора писались под его манеру речи - медленную и печальную.
Саммари: Архитектор вынужден из-за плохого самочувствия Амелл изменить проводимый эксперимент, и сталкивается с непредвиденным. Фан-сервис по заявке  St_Anita.
Тайминг: во время квеста "Сильверитовая шахта"
ficbook

Персональная благодарность -  Русалка Милюля за советы и подкидывание идей.

«Архитектор и критичная нехватка информации»

«Архитектор и критичная нехватка информации»

Когда усыпляющее заклинание погрузило Стражей и их спутников в уютные объятия Тени, Архитектор спустился к входу в шахту, чтобы рассмотреть нежданных гостей.

Они улеглись прямо на плиты, не сумев устоять перед магией. Двое человеческих мужчин в броне из вываренной кожи, эльфийка (в которой Серанни узнала свою сестру), и женщина-маг. Все, кроме эльфийки — Веланны, несли в себе отметину скверны.

…Если бы Архитектор понимал и разделял религиозные потребности людей — он бы горячо возблагодарил высшие силы за удачное стечение обстоятельств. Но слова Серанни о Создателе не нашли отклика в душе Архитектора, а поверять свои мысли Древним Богам, несущим смерть всем — и людям, и его собратьям, он не мог. Не слыша Зова, но видя его отблеск в глазах непробуждённых братьев, проводя обряд над Уртемиэлем в попытке покончить с Морами раз и навсегда, он не верил, что низвергнутые боги могут нести в себе что-либо, кроме чистого разрушения.

При более внимательном осмотре Стражи оказались изрядно потрёпанными, и Архитектор почувствовал в этом свою вину. Он не ожидал, что Дети Матери так быстро найдут его тайное убежище и приведут к нему Стражей. Он едва успел сообщить братьям, что им нужно скрыться, разбежаться при приближении Стражей и позволить нежданным гостям проникнуть в шахты, если людям того захочется. Не все его послушались, некоторые постарались задержать Серых Стражей. Сколько братьев погибло сегодня, защищая его?

От Стражей тянулся тонкий запах нездоровой крови. Архитектор опустился на колени рядом со спящими, пытаясь оценить причинённый им ущерб.

Мужчины-Стражи, если и были ранены, то были исцелены — от них пахло лишь пролитой кровью братьев. Одежда женщин, вспоротая когтями и клинками крикунов, висела лохмотьями. Здоровье Веланны оказалось вне опасности, а вот запахи крови и боли, исходящие от человеческой волшебницы-Стража, заставил Архитектора волноваться.

Архитектор жестом отослал Уту и Серанни, попросил проследить, чтобы братья отнесли усыплённых людей в камеры, и оставили раненую волшебницу его заботам.

Ему не терпелось исцелить Стража и провести некоторые эксперименты, а чьё-либо присутствие его отвлекало. Он осторожно поднял тело женщины, дошёл до лаборатории. При ближайшем рассмотрении её одежда выглядела не столько порезанной, сколько разодранной, словно волшебница падала с высоты, цепляясь тканью за камни.

Положив женщину на анатомический стол, он провёл ладонью над её корпусом, исцеляя и вслушиваясь в потоки жизненной энергии. Что-то в теле звучало непривычным пульсирующим диссонансом. Архитектор направил поток энергии еще раз, но результат не изменился. Он наклонился к женщине, всматриваясь в лицо. Бледное, ни румянца, ни загара, даже губы едва тронуты розовым. Но это могло оказаться природным свойством. Дыхание неглубокое, но в то же время ровное. Архитектор колебался в нерешительности — можно ли брать кровь при таких обстоятельствах? Что, если бледность всё-таки вызвана кровопотерей?

Запах крови становился насыщеннее.

Архитектор решился более подробно осмотреть тело Стража, чтобы оказать более действенную помощь.

Роба была настолько рваной, что снять её с лежащего тела оказалось легче легкого. И сразу стало понятно, где располагалась возможная рана — на уровне диаграфмы кровь засохла коростой, а возле бёдер была куда свежее. Чёрная кровь порождений, смешавшись с красной кровью людей, образовывала густую и резко пахнувшую смесь багрового цвета. Архитектор дотронулся до неё, растёр задумчиво между пальцев и вздохнул, с грустью вспомнив давнюю мечту избавить мир от Моров, соединив природу своих сородичей и остальных жителей Тедаса. Идею, от которой пришлось отказаться.

Архитектор тряхнул головой, точно это могло избавить от воспоминаний, выбрал из стопки один из отрезов полотна, смочил водой из кувшина, и принялся осторожно обтирать тело женщины. Он сосредоточенно водил тканью по обнажённым участкам её тела, размывая кровавые наслоения на животе и бёдрах Стража, пока не открылась чистая, без порезов, кожа. Архитектор вздохнул ещё раз, но уже по другой, более прозаической причине — он знал, что смертные женщины стесняются обнажать эту часть тела. Но выбора не было. Пришлось взяться за скальпель и осторожно срезать насквозь бурое бельё. Искомое кровотечение он обнаружил, обмывая промежность. Вероятно, остаточное — кровь текла медленно, тёмная, крупными сгустками.

Архитектор отложил ткань и взялся за исцеление, но к его удивлению, очередная попытка тоже не удалась, несмотря на то, что он целенаправленно лечил внутреннее кровотечение. Архитектор озадаченно потёр лоб. Если уж это не помогло, то магия бессильна.

Про свой эксперимент по воздействию крови Стражей на недавно заражённых гулей Архитектор уже напрочь забыл. Он пристально рассматривал тело женщины, периодически стирая выступавшую кровь. Смерть от кровопотери в ближайшее сутки ей не грозила — но сам факт раны, не поддающейся исцелению магией, вызывал у него недоумение.

На короткое время Архитектор погрузил разум в магическую медитацию над телом волшебницы, «вслушиваясь» в её физическое тело. И увиденное его поразило. Естественное звучание крови отравляло критическое содержание лириумного раствора, часть внутренних органов уже начала перерождаться под влиянием токсичного минерала. Но в то же время скверна в жилах звучала совершенно по-иному, не выжигая живую кровь, как у других Стражей, а обволакивая и усиливая её ток.

Архитектор открыл глаза. Что-то неизвестное — и это был не лириум — защищало организм волшебницы. Однако это «неизвестное» не могло быть причиной пульсирующей боли и тем более не могло блокировать восстанавливающую энергию.

Что ж, можно изучить повреждение и другими способами.

Он осторожно развёл пальцами складки кожи, но как ни старался, сильно её оцарапал. После некоторых колебаний взял ножницы и срезал ногти с пальцев правой руки. Сосредоточившись, он ввёл палец внутрь. К счастью (вернее, к сожалению), пальпирование никаких повреждений выявило. Пришлось просунуть левую руку под ягодицы женщины и слегка приподнять её бёдра, чтобы более тщательно провести процедуру.

Он занимался осмотром, прощупывая полость, с некоторым беспокойством наблюдая, как дыхание Стража становится прерывистым, а ритм сердцебиения усиливается. Сложность возникла и в том, что внутренняя полость увеличилась, плотный свод, которого он недавно свободно касался, поднялся вверх, пропальпировать всю внутреннюю поверхность не получилось. Пока он обнаружил небольшую складку с углублением, но у Архитектора возникали сомнения, что все дело в этом. К тому же, слизистая оболочка полости, и так скользкая от крови, с началом осмотра стала вовсе гладкой, что тоже мешало осмотру. Видимо, при контакте с его кожей начал выделяться защитный секрет. Для ускорения работы пришлось пальпировать сразу двумя пальцами — кровотечение усилилось, можно было легко пропустить повреждение.

Грудь женщины изменила форму. Архитектор извлёк пальцы из тела Стража, и внимательно изучал метаморфозу. Ему вспомнился весьма занимательный трактат «Natura bestiarum» о контролируемом оборотничестве и Архитектор подумал — а вдруг волшебница владела этим искусством и её тело непроизвольно меняет форму под воздействием чужеродной магии — или вследствие его манипуляций? В таком случае продолжать осмотр было бы небезопасно для её здоровья. Но, кроме уплотнения молочных желёз, сжатия и изменения цвета сосцов, других изменений не наблюдалось. Разве что сосцы вместе с формой изменили текстуру — перестали быть мягкими и торчали вверх, при прикосновении ощутимо поцарапывая ладонь.

По неосторожности Архитектор испачкал грудь волшебницы её же кровью. Зная, как женщины не любят ощущение замаранности, попытался стереть след крови вначале рукой, потом спохватился и взялся за полотнище. Грудь раскраснелась. Что удивительно, эффект продублировался на вторую грудь, хотя к ней Архитектор не прикасался.

Наконец, стал наблюдаться какой-никакой эффект от лечебных заклинаний — на щеках женщины выступил румянец, губы налились кровью и приобрели нормальный красный цвет.

Но радость оказалась преждевременной. Он почувствовал, что мышцы в низу живота Стража стали сокращаться и это его встревожило. Он повторно ввёл пальцы, чтобы определить причину сокращений, но, видимо, сделал какую-то ошибку или что-то задел — мышцы женщины плотно охватывали его пальцы и препятствовали попыткам их вынуть. Бедра волшебницы стали непроизвольно двигаться навстречу его руке, в сочетании со спазмами создавая такой же эффект, как если бы он ритмично погружал пальцы внутрь её тела.

Архитектор отметил, что у Стража наблюдались все признаки эмоционального волнения, которое иногда охватывало Уту и Серанни. Усиленные сердцебиение и ток крови; гипервентиляция лёгких, вызывающая перенасыщение мозга кислородом и снижающая способность к критическому размышлению. Страж была в бессознательном состоянии, следовательно, никакие разговоры или наблюдения не могли затронуть что-либо эмоционально значимое и вызвать подобную реакцию. Архитектор сделал себе мысленную пометку проверить возможность управления эмоциональной сферой через физическое воздействие на объект.

Увлёкшийся внезапным исследованием, Архитектор совершенно упустил из виду, что целительская энергия, которой он накачал волшебницу, не только ускоряет регенерацию тканей, но и усиливает сопротивление магии.

Страж, несомненно, преодолела наведённый сон и очнулась. Или вот-вот очнулась бы. Она практически сознательно тёрлась промежностью о его ладонь, постанывая от удовольствия.

Это напомнило то сладострастие, с которым Архитектор в своё время чесал шрам от раны, нанесённой Бреганом. Страж улыбалась, не открывая глаза, и Архитектор улыбнулся сам. В его памяти до сих пор хранилось это ощущение — сладкий зуд после исцеления. Новая кожа тонка и чувствительна, её хотелось чесать и чесать — до изнеможения… Самое приятное ощущение в его жизни.

— …ты просто извращенец… — пробормотала женщина, — …знаешь же, как я этого стесняюсь…

Страж согнула колени, зажимая между ними руку Архитектора, с мурлыканием провела ладонями по своей груди, животу, ласково погладила его запястье… Наткнулась на браслет. Нахмурилась, пробежала пальцами по металлу, ощупывая его. Резко распахнула глаза.

И завизжала, словно крикун.

Женщина в панике стиснула ноги, до крови вцепилась ногтями в запястье Архитектора, не переставая ни на секунду кричать. Он с трудом вырвал свою руку, испуганный реакцией Стража. Обычно Стражи его пытались убить.

Впрочем, волшебница тут же соскочила со стола и бросила в него несколько атакующих заклинаний, которые он с трудом смог отразить.

Архитектор сотворил магический щит — ему не хотелось бы, чтобы Страж его убила, а сейчас женщина находилась в таком состоянии, когда Стражи не слышат (или не понимают) разумной речи.

Страж забилась в угол, натянула на себя один из гобеленов, которым он укрывал книги от пыли и швырялась заклинаниями, словно от этого зависела её жизнь. Драгоценные колбы взвились осколками, клепсидра, восстановленная с таким трудом, раскололась, пергаменты начали тлеть, в алхимический стол отразилась молния, взорвав реторту с гремучей ртутью…

Архитектор с горечью смотрел на уничтожаемую лабораторию, пытаясь хоть как-то спасти разлетевшиеся бумаги с записями об экспериментах и затушить начинающийся пожар. Дал себе обещание, что в следующий раз будет обездвиживать подопытных ремнями.

Наконец, волшебница выдохлась. Архитектор приложил к лицу золотую маску. Он чувствовал сверлящий взгляд на своей спине, но не торопился поворачиваться к Стражу лицом, разглядывая её отражение… Пусть почувствует себя в безопасности.

— Ты не получишь меня живой, тварь! — угрожающе крикнула Страж, как только он обернулся. Женщина замерла в атакующей стойке, предупреждая, что снова ударит магией, как только Архитектор станет уязвим.

— Но я не собирался причинять тебе боль. Я пытался помочь тебе.

— Мне? — нервно усмехнулась Страж. — Порождение тьмы? Помочь? Да каким образом? Сделать маткой?

— Я лишь хотел исцелить тебя.

Но женщина рассвирепела ещё больше:

— «Исцелить»?! Это называется «исцелить»?! Ты... Ты... Это отвратительно!!! — её передёрнуло от омерзения.

Архитектор нахмурился. Неприятно сообщать подобные новости, но выхода не было. Он успокаивающе поднял руки.

— Ты умираешь, и даже моя магия не может тебе помочь.

— Умираю? — чуть растеряно повторила Страж. — Я чувствую себя нормально.

Он покачал головой.

— Ты истекаешь кровью. И моя магия оказалась бессильна. Что-то в твоей крови убивает тебя.

Женщина прищурилась, словно что-то вспоминала. Потом заморгала, сделала бёдрами странное ёрзающее движение. На секунду нырнула рукой под гобелен, выдернула её — окровавленную.

— Твою мать! …на два дня раньше, — тихо выругалась Страж и подозрительно уставилась на Архитектора. — Погоди… Ты от этого меня пытался лечить?

Он кивнул.

— Ты идиот?

Архитектор непонимающе посмотрел на волшебницу.

— Это неизлечимо, — кривя губы, отрезала она. — Это естественный процесс. У всех женщин.

— Ты ошибаешься, — возразил Архитектор. — Я забочусь о двух смертных женщинах, и у них такой проблемы нет. От них пахнет кровью, но изредка — когда они ранятся. А то, о чём ты говоришь — несовместимо с жизнью.

— Ты это мне говоришь? У всех женщин такое бывает, — повторила женщина с нажимом. — Длится несколько дней раз в месяц. И это, наоборот, признак здоровья.

— Регулярные кровотечения и боль, как признак здоровья? — переспросил Архитектор, задумчиво прикладывая руку к подбородку. — Очень странно. А зачем?

Женщина не ответила, только нервно облизнула губы. Она явно собиралась ударить магией, как только магический щит развеется.

— Где моя одежда?

Архитектор повёл рукой в сторону кучи грязного тряпья.

— Она не совсем… цела. Рядом с тобой шкаф. В нём есть одежда. Она мужская, но мы с тобой одного роста…

Женщина выжидательно смотрела на расслабленно стоящего Архитектора. Не спуская с него глаз, открыла дверцу шкафа и нашарила первое попавшееся. Это была длинная роба из красно-зелено-лиловых полос разнофактурной материи. Брови женщины взлетели от изумления.

— Создатель милосердный… — пробормотала она. — Какой слепой генлок ЭТО шил?

Архитектор громко выдохнул, едва ли не обиженно, но продолжил неподвижно стоять.

Женщина замялась.

— Эм… Ты не мог бы отвернуться?

Он выполнил её просьбу. В полированном металле перегонного куба было отлично видно, как женщина отбрасывает гобелен и быстро пытается натянуть робу.

Подождав, когда ткань закроет ей обзор, Архитектор развеял щит и мягко усыпил Стража.

Женщина слабо выругалась, попыталась сбросить робу и защититься, но колени её подогнулись. Архитектор подхватил её падающее тело и снова отнёс на стол. Робу сложил и убрал к изголовью.

Раз жизнь Стража была вне опасности — можно было вернуться к эксперименту.

К тому же, у него появилась уникальная возможность проверить догадку, как можно обратить вспять последствия мутации тканей из-за лириумного отравления…

 

@темы: Рейтинг - R, фэндом "Dragon Age: Awakening", Amell (Female), Статус - закончен, Жанр - Humour, Жанр - Missing scene, Размер - Min, Сюжет - конфликт, The Architect, Gen